На Эльбрус и обратно: Приключенческий триллер «Небесная тропа» снимают на высоте 4400 метров

«КиноРепортер» рассказывает о короткой, но очень насыщенной поездке на съемки приключенческого фильма «Небесная тропа». Согласно сюжету пятеро героев – их играют Дмитрий Чеботарев, Иван Мулин, Олег Чугунов, Алена Митрошина и дебютантка Алина Болознева – попадают под лавину на большой высоте. Съемки проходят в Москве, Ханты-Мансийском округе, а также на Эльбрусе – самой высокой горе страны, где еще не работала ни одна съемочная команда.

Путь от Москвы до Эльбруса неблизкий – почти полторы тысячи километров. Но при большом желании (и еще большей необходимости) преодолеть его можно за полдня. Полтора часа до аэропорта. Три часа в воздухе – маршрут до Минеральных Вод пролегает над Казахстаном и Каспийским морем. Еще столько же на машине – через Ставрополье и Кабардино-Балкарию. За окном проносятся зеленые холмы, затем пейзаж заметно меняется – прямая как стрела дорога оборачивается серпантином, над ней нависают громадные скалы. А впереди, на линии горизонта, вырастают заснеженные вершины. 

Машина притормаживает на очередном повороте, и взгляд падает на стадо разноцветных барашков, мирно бредущих вдоль дороги.

«Это еще что, – заговорщически говорит водитель. – Если повезет, увидишь горных туров».

Тырныауз, самый высокогорный город России, проезжаем в сумерках, а у подножия Эльбруса оказываемся в такой темноте, что я быстро бросаю попытки что-либо разглядеть. Наутро выясняется, что до самой высокой горы России в буквальном смысле подать рукой. Высота уже значительная – 2300 м, но мне предстоит взобраться еще выше – почти на 4400 м.

***

У фуникулера знакомлюсь с продюсерами «Небесной тропы» – Евгением Мелентьевым и Владимиром Денисюком. Огонек надежды – с актерами я рассчитывала встретиться тут же – гасит суровая реальность. Рабочая смена начинается в 5:30 утра, а это значит, что своими непосредственными обязанностями члены съемочной группы заняты уже несколько часов. Канатную дорогу, кстати, специально для киношников запускают дважды в день – рано утром и поздно вечером. Спасибо продюсерам, которым удалось добиться всесторонней поддержки как от администрации региона, так и самого курорта.

Подъем наверх занимает почти час. За это время я выясняю, что Эльбрус был основным вариантом с самого начала, но в какой-то момент возникли сомнения, что из-за погодных и климатических условий не выйдет снять нужную фактуру. После консультаций с альпинистами они развеялись.

«Поиск локаций занял несколько месяцев. Мы рассматривали Кабардино-Балкарию, Мурманскую область, Сочи и даже Алтай. Сравнивалась логистика, стоимость проживания, наличие снега – по сценарию у нас есть «зимние» и «летние» горы – и в итоге выбор пал Приэльбрусье. По датам тоже успели – как раз закончился период лавин и не начался праздничный сезон», – говорит Владимир Денисюк.

Природную натуру будут «добирать» в Ханты-Мансийском автономном округе, часть интерьерных съемок пройдет в Москве. В столице запланированы и смены на скалодроме – там же, кстати, артисты проходили необходимую физическую подготовку. Хотя, конечно, заряд адреналина в контролируемых условиях получить сложнее.

Другое дело – здесь! Мне рассказывают, что в один из первых съемочных дней поднялся снежный буран с ветром до 20 м/с. С одной стороны, как по заказу – удар стихии предусмотрен в сценарии. С другой – с открытого склона людям срочно пришлось эвакуироваться при помощи МЧС.

Нужные сцены все равно успели снять, а ту самую магию кино частично создавали с помощью подручных средств и народной смекалки («Бензиновые генераторы на такой высоте работают с перебоями, поэтому пришлось использовать огнетушители»). До блеска драматические эпизоды доведут на этапе постпродакшена.

***

Поднимаемся еще выше, и я внимательно слушаю инструкции по безопасности: ходить след в след, от группы не отставать, бдительности не терять. Опасность может подстерегать с любой стороны – от приступа горной болезни и банального солнечного удара до шанса провалиться в прикрытый снегом провал. «За то время, пока мы снимаем, из расщелин вытащили четверых человек. Они глубокие, на сотни метров вниз уходят», – говорит один из моих попутчиков. Следующие пару минут мы едем молча.

Для того, чтобы добраться до нужной точки, необходимо сделать три пересадки – на «Старом кругозоре» (3000 м), «Мире» (3500 м) и «Гарабаши» (3847 м). Оттуда нас забирает ратрак – снежный тягач на гусеничном ходу. На высоту 4300 м мы поднимаемся медленно, и я успеваю разглядеть тех, кто решил покорить Эльбрус своими силами. К вершинам (5642 и 5621 м) тянется нескончаемая вереница людей. Они отлично экипированы, но вес снаряжения играет против них – каждый шаг на такой высоте дается с трудом, а после 10-15 пройденных метров недостаток кислорода ощущается каждой клеточкой тела.

Тем сильнее меня поражает открывшаяся картина: за черной скалой, возле которой полукругом расположилась съемочная группа, Дмитрий Чеботарев взваливает себе на плечи Олега Чугунова. От камеры их отделяет всего несколько шагов, но скальный уступ идет вверх, и этот небольшой путь отнимает огромное количество сил. Следом, едва переставляя ноги, идет Алина Болознева. Дубль, еще один. Сцена снята, и пока Дмитрий отдыхает, я получаю шанс пообщаться с Олегом и Алиной. Они играют влюбленную парочку и шутят, что поодиночке не функционируют.

На просьбу рассказать о своих героях реагируют не менее креативно: решают описать не себя, а экранного партнера. Слушают друг друга с интересом – рядом то и дело ревут моторы снегоходов и ратраков – и иногда одобрительно кивают.

«Маша – такая нежная, в соответствии со своей внешностью, очень творческая, – говорит Чугунов. – Она в этом походе видит не экстремальный вид досуга, но именно за счет внешних обстоятельств ее характер проявится ярко. Потому что препятствия здесь такие, что ты либо справишься, либо нет».

«Женя – немного инфантильный… но в хорошем смысле! Можно сказать, что из ребенка-романтика он превращается в мужчину-романтика», – подбирая слова отвечает Болознева. Она щурится на ярком солнце, из-под шапки выбивается копна рыжих кудрей. Для Алины это дебют в кино, но ведет себя она уверенно и профессионально. Через несколько часов я увижу, как естественно ей удается весьма драматичная сцена.

«У меня такое ощущение, что для меня это тоже первые съемки, – вмешивается Чугунов. – Я, например, впервые думаю о технике безопасности. Но надеюсь, что все трудности пойдут в плюс ремеслу. Здесь не нужно как идиоту изображать трудности подъема – просто с камушка встал и уже начинает вести».

А еще Олег признается, что из-за рабочей загруженности не успевает насладиться окружающей красотой, и эмоционально взмахивает рукой. Я невольно оборачиваюсь. За моей спиной вырастает Главный Кавказский хребет. Из-за высоты, на которой мы находимся, он напоминает огромную каменную котловину.

Воспользовавшись паузой, в кадр почти кубарем врывается Иван Мулин. И тут же с бесшабашной гордостью рассказывает, что с утра так сильно спешил на работу в горы, что разбил голову о каркас фуникулера. На его голове повязка, которую можно перепутать с частью костюма. Кровь можно увидеть только если внимательно приглядеться. И это, кстати, осознанная позиция: у картины будет рейтинг 12+, никаких жестоких вещей в кадре не подразумевается.

«Я очень испугался, что может не состояться смена, но мы собрали силы в кулак и поднялись на 4300 м. И сейчас мне даже лучше, потому что давление снялось, и я могу здесь бегать, прыгать, хохмить. Вообще горы заряжают, знаете ли. Приезжайте в горы, друзья», – произносит актер едва ли не программную речь.

В ожидании следующей реплики звезда «Молодежки» подбрасывает в воздухе небольшой ледоруб. Вопрос приходит сам собой – про физическую подготовку.

«На самом деле очень повезло, что никаких недомоганий у меня на высоте нет. Но я думаю, что после хоккея все равно уже чем заниматься, организм так устроен. Плюс мы пропадали на скалодроме, готовились. Единственное – с дыхалкой проблема, конечно. На выходные ездил в Пятигорск, там низина, много зелени, много кислорода, и вот там я просто летал», – честно признается Иван.

***

На часах всего полдень, но команда постепенно начинает готовиться к обеду – сказывается раннее начало смены. Для того, чтобы поесть, нужно спуститься на «Гарабаши». Меня отправляют вниз на снегоходе. «Станет плохо – кричи!» – коротко предупреждает водитель и срывается с места. Мы пролетаем почти полкилометра – навстречу острым пикам и зияющей где-то внизу пропасти. Кричать если и хочется, то только от восторга. Я беру себя в руки и решаю поберечь воздух в легких. И все равно прихожу в себя несколько минут, прежде чем зайти в небольшое кафе.

На обед подают классические салаты, местные супы и хычины – традиционные круглые блины из пресного теста с начинкой из сыра и зелени. В горах лучше не переедать, поэтому я ограничиваюсь сытным варевом в глиняном горшочке и поскорее выхожу из кафе, чтобы лишний раз не соблазняться видом выпечки. И уже на воздухе осознаю, что так и не поговорила с Дмитрием Чеботаревым. Он сейчас нарасхват, шанс пообщаться – да еще в таких обстоятельствах! – уникальный. Прошу разрешения остаться с группой, надеясь на паузу между дублями. Сейчас актер выглядит настолько уставшим, что вторгаться в его личное пространство мне кажется просто незаконным.

Продюсеры дают добро, и я остаюсь ждать своей очереди на подъем – сначала в приют «Липрус» (3912 м) доставят актеров и техническую группу. Дорога в обе стороны занимает несколько минут, и в какой-то момент люди вокруг начинают узнавать Ивана Мулина. Пока к актеру выстраиваются за памятной фотографией, я в шутку уточняю, не штурмуют ли еще поклонники лагерь кинематографистов. Выясняется, что нет.

«Нам важна доступность и безопасность, но мы снимаем не на туристических маршрутах, а в достаточно труднодоступных местах, куда специально прокладывались альпинистские «перила», – рассказывает помощница Владимира Денисюка. Сам он говорит, что с точки зрения логистики происходящее – «тот еще квест».

По мне, это скорее подвиг. Мало того, что передвигаться и перевозить оборудование безумно сложно, на горе одновременно находится до 50 человек – операторы, звуковики, техники. И не все легко переносят суровые условия. «В первую неделю людей пачками спускали с горы – начиналась то горная болезнь, то головокружение, то панические атаки, то еще что-то», – расскажет мне чуть позже Дмитрий Чеботарев. К счастью, акклиматизация сделала свое дело – обошлось без драматичных эпизодов.

***

Следующие три часа я провожу, рассматривая снежные вершины и набегающую на них дымку. Иногда прислушиваюсь к рациям: вещи с одного места на другое перевозит неповоротливый ратрак, поэтому до следующей локации группе приходится идти пешком. Она недалеко: 100 метров по прямой, 200 – по следам ратрака. Памятую о провалах, выдвигаюсь вслед за всеми по широкой колее из разбитого снега – я же на съемки приехала в конце концов! Ноги проваливаются в рыхлый и подтаявший снег, воздуха не хватает. Путь растягивается на добрых 15 минут. За это время ребята запускают генераторы и ставят шатер для плейбэка.

Часть группы растягивается вдоль скалы – снимают крупный план. Я остаюсь поодаль, где расположена большая часть звукового оборудования. Перебрасываюсь парой фраз с людьми и слышу неожиданное «У меня кислородное отравление». Удивляюсь: «Может, наоборот?». Сама я чувствую себя относительно нормально, хотя знаю, что это подарок судьбы – когда я в прошлый раз приезжала на Эльбрус, мне стало плохо еще на подъезде к национальному парку.

«Нет, мы же спустились с большей высоты. А здесь мне привычно, здесь я уже ночевал», – говорит мой новый знакомый. Уточняю, сколько дней ведутся съемки на высоте. Сегодня – одиннадцатый, отвечают мне после краткого совещания. Тихий разговор прерывают крики актрисы: она не переигрывает и старается контролировать силу голоса, но приглушенный звук все равно отражается от скал – они здесь повсюду. В рацию слышится голос режиссера: «Вспомни, как тебе было холодно вчера – вот так же тебя изнутри колотит». Сдавленный крик повторяется. Я думаю о том, сколько людей внизу переполошится, услышав страшное эхо.

***

«Целое испытание даже находиться на такой высоте, не говоря о том, чтобы снимать. Но, как говорит один из наших героев, – разве оно того не стоит? – вопрошает режиссер Сергей Пикалов. – Лучший вариант, когда в кадре все страшно, а на площадке спокойно и безопасно. Но тут так не получается. Зато у актеров, даже когда они все замотаны по глаза, другая физика, другой отыгрыш – они живые и настоящие, здесь нет обмана. А вообще я называю наш фильм фантастическим кино, несмотря на то, что жанр у нас – совсем не фантастика. Дай бог, в кино передастся не только красота, но и страх».

Я спрашиваю, каково снимать в условиях, когда погода может измениться за считанные минуты – подняться метель, набежать туман, подтаять снег. И тут же уточняю про трудности на монтаже.

«Конечно, мы знаем про эту проблему. Стараемся все учитывать и снимать в одном режиме, смотрим по направлению солнца, оператор четко распределяет, когда какую сцену снимаем. В конце концов, есть постпродакшен и цветокоррекция, так что это все – обычные сложности», – уверен постановщик.

За спиной раздаются шаги – в «Липрусе», расположенном на сотню метров ниже, меня ждет Дмитрий Чеботарев. Летим вниз на снегоходе. По дороге все тот же водитель предлагает отвезти нас в красивое место – раз я планирую записать небольшое видео. Для меня красивое вокруг все, поэтому Дмитрия я снимаю в двух шагах от вагончика-капсулы. Он увлеченно рассказывает мне про площадку над скалами Пастухова, которую группа планирует покорить, и показывает направление рукой. Я перевожу камеру, и в объектив попадают обе вершины Эльбруса. На одной из них, кстати, уже побывала «хлопушка», на которой свои автографы оставили ключевые участники процесса.

«До этого у меня был фильм «Челюскин. Первые», который мы снимали в Териберке, но таких испытаний я еще нигде не встречал. Особенно в работе. В жизни – и подавно! Меня никогда не заносило в горы, – признается Чеботарев. И тут же рассказывает, с какими невзгодами, помимо снежной бури, успел столкнуться в один из первых съемочных дней. – Мы снимали, ничего не предвещало беды. Минут за десять все заволокло, видимость нулевая. Срочно приехали спасатели, сказали, чтобы мы бросали все – камеры, металлические обвесы, вырубали рации, потому что поднимается гроза. Мы спустились в капсулы на «Липрусе», и они все трещали от напряжения, потому что вокруг кружила молния. Было жутковато».

Мы заканчиваем ровно в тот момент, чтобы меня успели отвезти к канатной дороге, – иначе есть риск застрять на склоне еще на несколько часов. Погода к тому моменту тоже успела испортиться: с небес на землю спускаемся в плотной облачной пелене. Дети, с которыми я оказываюсь в одной кабинке, испуганно кричат про дементоров, их родители довольно обсуждают состояние горнолыжных трасс. С самой нижней площадки я ныряю прямо в густой туман. Гор снова не видно, но теперь я точно знаю, что они есть.

Премьера «Небесной тропы» состоится в следующем году.