Generic selectors
Exact matches only
Search in title
Search in content
Post Type Selectors
Search in posts
Search in pages
Слушать подкаст
|
КиноРепортер > Кино > Мы часто впадаем в безумие: Загадочная история «Бартона Финка»

Мы часто впадаем в безумие: Загадочная история «Бартона Финка»

23 августа 2021 /
Мы часто впадаем в безумие: Загадочная история «Бартона Финка»

К 30-летию шедевра братьев Коэн рассказываем, как он создавался, что означает и почему до сих пор важен.

«Нью-йоркский писатель едет в Голливуд, откуда и следует вся веселуха», – Итан Коэн о «Бартоне Финке».

Эрнест Хемингуэй говорил: «Писать на самом деле очень просто. Садишься за печатную машинку и истекаешь кровью». Примерно так можно охарактеризовать сюжетную завязку фильма братьев Коэн «Бартон Финк». Его герой – нервный драматург, жалкий червяк в беспощадной голливудской структуре. В 1991-м фильм тайфуном пронесся по Каннскому фестивалю, впервые в его истории завоевав одновременно «Золотую пальмовую ветвь», приз за лучшую режиссуру и «Серебряную пальмовую ветвь» за лучшую мужскую роль (Джон Туртурро).

Эта сюрреалистическая, непростая для восприятия драма не обрела народной популярности «Большого Лебовски» или «Фарго». Но именно поэтому к ней хочется возвращаться, всякий раз с удивлением натыкаясь на новые откровения. 21 августа исполнилось ровно 30 лет с выхода «Бартона Финка» в американский прокат. И «КиноРепортер» решил рассказать, как братья Коэн создавали одну из своих важнейших картин и почему она до сих пор не утратила актуальности.

Отправная точка – творческий кризис

Бартон Финк

В конце 1980-х Коэны колдовали над сценарием угрюмой гангстерской драмы «Перекресток Миллера» и внезапно оказались в тупике. Сюжет был слишком запутанным и перегруженным. Авторы не могли приручить ершистый материал, поэтому решили переключиться на другой проект. Им и стал «Бартон Финк» (имя родилось случайно), горько ироничная история незадачливого писателя из 1941 года. Герой мечтал заниматься искусством и творить во имя простого человека. Одновременно он принял предложение от голливудской студии Capitol Pictures наваять сценарий для фильма о рестлинге, в котором он совершенно не разбирался.

Работа у Финка не заладилась с самого начала. Чего не скажешь о Коэнах: если на сценарий «Перекрестка» они потратили в общей сложности 8 месяцев, то «Бартона» написали за 3 недели. Какие-либо параллели между судьбой персонажа и собой братья упорно отрицали. Голливуд, дескать, всегда был к ним благосклонен, из-за чего они порой даже чувствовали себя неловко. Однако трудно поспорить, что мучения Финка отчасти стали отражением их возни с «Перекрестком».

Вообще Коэны всегда бросались на сценарии с маниакальной одержимостью. Они запирались в комнате и устраивали мозговой штурм (печатал Итан), чтобы свести к минимуму возможности для импровизации на съемочной площадке. Эта привычка сформировалась из-за ограниченных бюджетов ранних картин братьев – подобный формат просто не позволял халтурить.

Главный источник вдохновения – американская литература

Бартон Финк

Вдохновение для истории Бартона Коэны позаимствовали из американской классики. Не столько из самих произведений, сколько из биографии их авторов. Одним из прототипов Финка был драматург Клиффорд Одетс, который в 1930-е написал ряд успешных пьес, а потом подался в Голливуд и с грехом пополам освоил профессию сценариста. Жесткая студийная система выматывала его и заставляла отказываться от упоминания своего имени в титрах особо провальных работ.

Другой знаковой для Коэнов фигурой оказался Уильям Фолкнер, создатель выдающихся романов «Шум и ярость» и «Осквернитель праха». В начале 1930-х он отчаянно нуждался в деньгах и от безысходности обратил взор на Голливуд. И неожиданно задержался там практически на 20 лет, хотя не одобрял «здешний климат, людей и образ жизни». На заре карьеры ему, как и Финку, пришлось пыхтеть над лентой о борцах. По мнению Коэнов, человеку, мнящему себя великим творцом, ниже падать некуда. Помимо Бартона, черты Фолкнера заметны и в образе писателя-алкоголика Уильяма Мэйхью (Джон Махони), давно не способного произвести на свет что-либо толковое.  

Нельзя не назвать еще трех романистов, сопровождавших Коэнов в горе и в радости. Это Дэшил Хэммет, автор «Мальтийского сокола», Рэймонд Чендлер («Глубокий сон») и особенно Джеймс Кейн («Двойная страховка»). Последний писал преимущественно об операх, греческих закусочных и страховом бизнесе – то ли в шутку, то ли всерьез братья окрестили это «величайшими темами литературы ХХ века». Недаром в сюжете «Бартона» важную роль играет продавец страховок Чарли в исполнении Джона Гудмана. Кроме того, произведения упомянутых мэтров помогли Коэнам грамотно сочетать саспенс и комизм, динамичность и мрачную тематику.

Актеры-талисманы как верные компаньоны

Бартон Финк

На старте работы над Финком Коэны хотели угнаться за двумя зайцами. Во-первых, посотрудничать с Джоном Туртурро. Бартон создавался специально для Джона, который сыграл в «Перекрестке Миллера», «Большом Лебовски», «О где же ты, брат» и стал для Коэнов одним из талисманов – Туртурро «соглашался на все, что они ему предлагали». Аналогично роль Чарли писалась под Джона Гудмана, чей приветливый, жизнерадостный имидж контрастировал со зловещей червоточиной в характере – ближе к финалу ленты выяснилось, что он был серийным убийцей.

Подобную манеру взаимодействия с любимыми артистами Коэны практиковали и раньше. Например, роль жены Николаса Кейджа в их дебюте «Воспитание Аризоны» братья подарили своей подруге Холли Хантер. В роли сотрудницы полиции Мардж из «Фарго» Коэны не видели никого, кроме Фрэнсис МакДорманд, жены Джоэла. Образы бандитов Карла и Гэира из той же картины предназначались для Стива Бушеми и Петера Стормаре. А без Гудмана не родилось бы приятель Чувака Уолтер Собчак из «Лебовски» и одноглазый ку-клукс-клановец Большой Дэн из «О где же ты, брат?».

Сюрреалистичная гостиница как филиал ада

Бартон Финк

Вторая навязчивая идея Коэнов заключалась в том, чтобы обыграть образ обветшалого старинного отеля. Это плавно подводит нас к кинематографическим отсылкам. Писатель в творческом кризисе заселяется в жутковатую гостиницу, где с ним происходят разные необъяснимые вещи. Ничего не напоминает? Да, отель «Эрл» из «Бартона» – это своеобразная реинкарнация «Оверлука» из «Сияния», тогда как Стэнли Кубрика Коэны называли одним из любимых режиссеров. Наряду с Дэвидом Линчем, другим мастером пугающих фантасмагорий, и Романом Полански, автором клаустрофобных шедевров «Отвращение» и «Жилец». Забавный факт: именно Полански возглавлял жюри Каннского кинофестиваля, осыпавшее Коэнов призами. Братья клянутся, что это лишь совпадение, хотя Джоэл однажды заявил: «Если у «Бартона Финка» есть родословная, она начинается с Полански».

Бытует мнение, что гостиница здесь приравнивается к преисподней. В ней жарко, как в аду. Благодаря невероятной атмосфере картины во время просмотра физически ощущаешь нестерпимую духоту, назойливое жужжание мух, тихое чувство отчаяния  и отсутствие в мозгу мало-мальски приличных идей и желания утром вставать с постели. Что может быть хуже для человека, намеревывшегося немного покреативить? Художник-постановщик Деннис Гасснер постарался на славу, создав обшарпанные прогнившие интерьеры с отклеенными обоями, а оператор Роджер Дикинс эффектно запечатлел липкие капли пота, катящиеся по напряженным лицам персонажей.

В «Бартоне» можно найти аналогии для всех кругов ада. Алчное руководство студии – олицетворение жадюг и гордецов. Символом чревоугодия является упомянутый писатель-пропойца. Физическое насилие совершает Чарли, предположительно убивающий девушку (Джуди Дэвис), с которой проводит ночь Бартон. Ну а сам Финк с завидной регулярностью занимается насилием духовным – над своим рассудком и многострадальным материалом. Портье отеля в исполнении Стива Бушеми впервые появляется в кадре, когда вылезает из люка, словно из некоего подземного царства. А лифтер, подвозящий героя на шестой этаж, трижды подряд называет вслух цифру шесть. Число зверя во всем великолепии.

(Не)любовь к символизму

Бартон Финк

Несмотря на приведенные примеры тех или иных догадок, Коэны всегда настаивали на своей ненависти к скрытым смыслам и различным аллегориям, заставляющим критиков чесать затылки в попытках понять, что означала та или иная сцена. В «Перекрестке Миллера», допустим, неоднократно повторяется образ шляпы (подобно тому, как в 1962-м шляпа назойливо мелькала в криминальной драме Жан-Пьера Мельвиля «Стукач»). Но никакой глубины в этом, по словам братьев, не было. И «Фарго» получил именно такое название просто потому, что «Фарго» звучит куда сочнее, чем «Брейнерд», где тоже разворачиваются события фильма.

Бартон Финк

Вместе с тем после сцены убийства картина намеренно выруливает в плоскость иррационального, неуловимого, опять-таки в линчевских традициях. Всю вторую половину ленты можно интерпретировать как ночной кошмар, дурной сон героя и зрителя, хотя едва ли мы дождемся исчерпывающего ответа на наболевший вопрос: означает ли размытие границ реальности, что все происходит исключительно в фантазиях Бартона? Да и преследование Чарли полицией не гарантирует его виновности. Финк тоже под подозрением, а продавец страховок, вероятно, вообще не существует.

«Абсурд продуктивен для драматургии, он помогает писать необычные истории», – утверждал Итан. Занятная двусмысленность – мы, дескать, будем создавать запутанные ленты с набором возможных толкований, но никогда не признаемся, что так и было задумано. Это характерно для одного из ключевых образов фильма – изображения женщины на пляже, висящего на стене в номере Финка. Незатейливая картинка является для него единственной отдушиной, некоей зоной комфорта, куда он мысленно переносится, когда совсем теряется в окружающем его океане мрачного хаоса.

В концовке Бартон попадает именно на такой пляж. Видит такую же женщину. И задается вопросом, вызывающим в памяти строчки песни Queen Bohemian Rhapsody: «Реальная ли это жизнь? Или лишь фантазия?» В довершение ко всему в воду перед женщиной неожиданно влетает птица. Влетает абсолютно случайно – она просто попала в кадр, и братья решили включить данный вариант в финальную версию. Все бы ничего, но буквально в предыдущей сцене мы узнали, что Финк оказался настоящим узником Голливуда: отныне его произведения принадлежат Capitol Pictures, и ни одно из них не будет запущено в работу, пока «автор немного не подрастет». Поэтому Финк тоже тонет – в пучине своих нереализованных амбиций и в тоскливом болоте будущего, не сулящего перемен к лучшему.

Сценаристы на грани нервного срыва

Бартон Финк

Центральные действующие лица «Бартона» специально выведены на редкость схематично. Писатель в творческом кризисе, считающий себя непризнанным гением. Его закладывающий за воротник коллега, чья слава осталась в далеком прошлом. Крикливый продюсер в роскошном костюме, надменно вершащий судьбы простых смертных. Но эта клишированность, обыгранная в психоделических тонах, приобретает сатирический флер и позволяет воспринимать фильм не как слепок конкретного этапа в истории Голливуда, а как вневременное произведение, глобальную метафору, которую можно привязать к любой эпохе и ситуации.

Бартон Финк

Во второй половине XX века многие сценаристы стали настоящими звездами. Например, Джо Эстерхаз, написавший «Основной инстинкт», – даже провалы вроде «Шоугелз» не мешали ему оставаться культовой личностью. Или Нора Эфрон, сценаристка великой романтической комедии «Когда Гарри встретил Салли» (1989), спустя три года после этого дебютировавшая в режиссуре. Аналогичный путь проделают Квентин Тарантино, Аарон Соркин, Чарли Кауфман и прочие мэтры, ныне носящие гордое звание классиков.

Однако многие акулы пера продолжают считать себя ущемленными. Взять хотя бы скандал двухлетней давности – восстание голливудских сценаристов, которые вдруг начали массово увольнять агентов, поскольку те зарабатывали бешеные деньги, а о клиентах совершенно не заботились. За десять лет до этого сценаристы также единым фронтом выступили против продюсерского произвола, ибо распространение их проектов через стриминги не приносило им дополнительных гонораров (из-за протеста заморозилось производство многих крупных сериалов вроде «Теории большого взрыва» и «Гриффинов», а киноиндустрия потеряла миллиарды долларов). Да и в прошлом столетии периодически возникали подобные прецеденты.

Постареет ли Финк?

Бартон Финк

Если Бартон Финк покорно принял свою незавидную участь, то его коллеги из более поздних времен не стали с ней мириться и начали качать права. А Коэны, похоже, убедились в том, что их сюжет надолго сохранит злободневность. В 2016 году Джоэл заявил, что они охотно воссоединились бы с Туртурро на продолжении под названием «Старый Финк». Его действие могло бы развернуться в 1960-х, а Бартон бы занялся преподаванием. Осталось дождаться, пока Джон достигнет необходимой возрастной кондиции.

Увы, вместо этого Туртурро снял никому не нужный спин-офф «Лебовски» о боулере Хесусе (с собой в главной роли), а братья решили разорвать свой творческий союз и развивать новые проекты поодиночке. Когда-то Джоэл говорил: «Природа того, что мы делаем, настолько совместная, что я не представляю, как работать по-другому». Время рассудило иначе. Но кто бы из них ни запустил сиквел «Финка» в производство, очевидно одноистория Бартона в любой момент придется ко двору.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Комментарии  

Комментарии

Загрузка....
Вы все прочитали

Next page

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: