Мила Ершова: «Сдерживаю своего внутреннего бунтаря»

Она не плывет по течению – дважды меняла театральный институт, пока не обрела мастера в лице Константина Райкина, а до хитов «Трудные подростки» и «По щучьему велению» успела поработать в массовке. Сейчас в Театре наций яркая рыжеволосая Мила Ершова играет премьеры, а на экраны выходят ожидаемые сериалы «Аутсорс» и «Цыгане. Улица Шекспира». Семейное счастье она тоже обрела: в прошлом году вышла замуж за Святослава Рогожана. О переменах, экстремальных увлечениях и ролях, которые переросла, актриса и рассказала «КиноРепортеру».

Не поверишь, всего несколько дней назад была на премьере «Тартюфа» в Театре наций, где ты играла дочь главного героя. Не устала еще от ролей девочек-подростков?

— Конечно, подустала. Потому что внутренне переросла все юношеские проблемы и драмы. Но иногда попадаются такие интересные подростковые роли, что я злюсь и топаю ногой: «Где эта роль была пять лет назад, почему она не пришла раньше»? Вот, например, я пробовалась в фильм Антона Маслова «Мужу привет» на роль дочери Юлии Пересильд. И прямо чувствовала, что произношу этот текст и сама себе не верю. Потому что, когда ты это делаешь на голубом глазу, в этом есть какая-то наивность, а когда ты играешь этот голубой глаз, обаяние сразу пропадает. Я прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Кстати, именно поэтому и была всеми руками за то, чтобы завершить «Трудных подростков». Любимый и замечательный сериал, но всему есть предел. И в кино мне, кстати, уже не предлагают такие роли. А в театре это смотрится органично.

Да, на сцене у тебя максимально подростковый вайб. Особенно эти танцы!

— В «Тартюфе» мы очень старались не выглядеть глупо и наивно, но при этом передать внутренний бунт. Это тонкая грань – играть 18-летних, потому что они и не взрослые, и уже далеко не дети.

И тональность у спектакля непростая – комедийно-трагедийная.

— Мы очень долго искали, как в ней существовать. До сих пор ищем. (Улыбается.)

Кстати, ромком «Сводишь с ума» первый в твоей карьере?

— Да, это мой первый опыт в данном жанре. Воспоминания просто воздушные, окутанные любовью, благодарностью и счастьем. Несмотря на то что мы каждый день начинали с переписывания диалогов, репетиций, снимали с утра до вечера, я чувствовала себя абсолютно свободной. На площадке у меня не было каких-то комплексов, зажимов, ненужной рефлексии. Все проходило очень легко.

Были сомнения, что это не твой жанр?

— Да, была такая установка, поэтому долгое время отказывалась от комедий и легких мелодрам. Но когда подряд шли съемки очень тяжелых проектов – и «Улица Шекспира», и «Аутсорс», – они меня эмоционально подсосали. А ромком такой жанр, где не нужно умирать, не нужно быть избитой, изнасилованной. Ты просто решаешь любовные проблемы.

Сериал про цыган «Улица Шекспира» тебя привлек своей оригинальной темой?

— Да, хотя я там не играла цыганку. Это было бы очень странно. Меня, конечно, можно принять за ребенка, которого подкинули или украли, но точно не за родную дочь. Так что я там дочка мэра, которая затусила с цыганами. Меня привлекло и столкновение с новой культурой, и то, что сериал разрушает определенные стереотипы. Сейчас у некоторых людей слово «цыгане» вызывает ироническую улыбку. Ассоциация возникает только с сериалом «Кармелита». Или с какими-то скандальными видео про цыганские свадьбы или несчастных детей. Хотя у нас в сериале такая линия тоже будет.

У тебя там есть экшен-сцены? Погони на лошадях, например?

— Экшен-сцены там есть, но не у меня. Мне досталась драматическая линия. История про поиск себя, поиск своих. Про то, что внешне благополучная девочка все равно не избалована вниманием родителей – ее любовь, по сути, купили. И вот она встречает парня из табора, у которого похожая проблема – он усыновленный, и потому тоже немного потерянный. И вот эти два человека в поиске себя случайно находятся и неожиданно проникаются друг другом. Я надеюсь, зрителей привлечет глубина тем, которые там поднимаются, – все-таки это не комедия, а драма. И цыганская стилистика, которая позволяет проявить яркие эмоции и шекспировские страсти. Кстати, сериал так называется потому, что в Екатеринбурге есть такая улица, и на ней действительно живут цыгане. Консультантом на съемках был мужчина, который там вырос.

А в сериале «Аутсорс» про тюремную систему 1990-х у твоей героини тоже внутренней драмы больше? Я знаю, что гримеры замучились рисовать тебе синяки. Но это же скорее пацанская история?

— Мою героиню там так мотает! (Смеется.) Этот сериал проехался, как мне кажется, абсолютно по всем героям. Скорее даже антигероям, из-за чего всех одновременно и жалко, и не жалко. Это очень сложная история, и мне нравится, что в ней подняты такие вопросы, на которые нет однозначных и лежащих на поверхности ответов. Зритель, который будет смотреть сериал, не сможет сразу сделать выводы и сказать: «Ой, да понятно, что герою нужно поступить так, потому что правильное решение очевидно». Он сам будет в смятении и вместе с героями пройдет этот путь, когда действительно непонятно, какой выбор верный. Конечно, всегда хочется быть лучше, чем ты есть, но иногда обстоятельства вынуждают действовать иначе. И сюжет с каждой серией закручивается все сильнее.

Как родился образ твоей героини?

— Обстоятельства в ее жизни складываются таким образом, что она из яркой, смелой и сексуальной девушки становится озлобленной, старается быть удобной и лишний раз не вылезать. У нас был даже принцип с гримерами и костюмерами – чем хуже, тем лучше. Меня и не красили практически, и на голове был низкий хвостик. Из-за того, что моя героиня Наташа живет в провинции в бедности, она носит то, что доезжает до рынка на Камчатке. Все такое… никакое. Но потом снова происходит трансформация, и она решает взять жизнь в свои руки, что тоже отражается как на ее внутреннем состоянии, так и на внешнем виде. Но если говорить про одежду, то 80% экранного времени Наташа ходит в одной и той же кофте и джинсах.

Что, глядя на тебя, даже представить сложно! Особенно на светских мероприятиях. Ты наряды сама подбираешь или стилист?

— Стилиста нет. Мне кажется, у меня есть вкус, да и образы у меня несложные. Я люблю более классический стиль, он беспроигрышный. Даже если смотреть на фотографии, сделанные несколько лет назад, наряд остается актуальным. Хотя иногда в магазине я решаю немножко взбунтоваться и беру какое-нибудь необычное платье. Потом надеваю его и понимаю: что-то не работает. Так что маленькое черное платье это про меня.

И ваша со Святославом Рогожаном роспись в прошлом году тоже была в классическом стиле.

— Да, я полностью собирала нам образы, заказывала, мы объездили в поисках всю Москву. Концепция у меня еще до предложения была! (Смеется.) Я как-то увидела похожую фотографию – невеста была в пиджаке, шляпе и перчатках. И мне так это понравилось, что я стала в этом направлении думать. Правда, на том кадре костюм жениха был просто черным, а мы со Святом решили обыграть его в стиле old money – белые подвернутые брюки, коричневый свободный пиджак. Как будто бы только сошли с яхты. И гостям сказали, что сбросим их в реку, если они придут не по дресс-коду. (Смеется.) Хотя и без наших угроз всем было приятно красиво одеться.

Вы поэтому расписались в Санкт-Петербурге? Там реку проще найти?

— Все еще прозаичнее. В Москве нам визуально не понравились загсы. А в Петербурге есть Дворец бракосочетания №1, он построен во флорентийском стиле, с высокими потолками, скульптурами, лепниной, приятные глазу цвета, сам находится на набережной, до Исаакиевского собора можно дойти за 7 минут. А также это место хорошо обыгрывало наш дресс-код. Фотографии очень красивые получились. Плюс вышло такое мини-путешествие. Мы разбили свадьбу на две части – на роспись, где были родственники и несколько близких друзей, и отдельное торжество, которое прошло в Москве.

Там тоже была определенная стилизация. Твоих рук дело?

— Мне просто нравится это придумывать! Нравится смотреть разные картинки, вдохновляться, по кусочку из каждого образа выхватывать и из этого составлять общее. Свят тоже подключается – ему тоже это все нравится, у нас похожий вкус. На самом деле у нас была классическая по смыслу свадьба. Единственное новшество, которое нам посоветовал организатор, – расставить на полу не цветы, а кусты малины. Но это тоже было очень к месту, добавляло изюминки!

Ты сказала, что нравится придумывать. В прошлом интервью для нашего журнала ты говорила, что попробуешь себя в качестве сценариста. Получилось?

— Я написала поэпизодник короткого метра, но надо его довести до ума в плане диалогов. Единственное, что мне помогло сделать это быстро, – я взяла аскезу и озвучила, что обязана каждый день уделять сценарию время. Но аскеза закончилась, и я все бросила. Думаю, что мне мешают не только моя лень и неусидчивость, но и тот факт, что я больше времени посвящаю актерской профессии, у меня там больше интереса и мотивации. А сценарии и режиссура – это амбиции, которые еще не созрели, видимо.

Но в режиссуре ты же успела себя попробовать!

— Да, мой друг Илья Аксенов сделал месячный курс для начинающих режиссеров. И дал базовую информацию без лишней поэтики. В финале нужно было снять этюд, он скинул несколько сцен на выбор и сказал, что можно снять как профессионально, так и просто на iPhone на кухне. Я решила сразу погружаться в процесс, бросила клич и нашла настоящую команду – оператора, художника-постановщика, художника по гриму, звуковика, который еще отлично разбирался в свете. Фокус-пуллер научила мою подругу, второго режиссера, работать «хлопушкой» прямо на площадке. Моя подруга-актриса на несколько дней стала продюсером, нашла кафе, где можно было снимать бесплатно: оно открывалось в полдень, а мы начали смену в 6 утра, как раз до открытия. Ну и подготовительной работы было много. В общем, все всему научились в процессе.

Результатом довольна?

— Все было круто, но мне все равно кажется, что сцена получилась не очень. Потому что она была комедийная, а я не очень умею с комедией работать, для меня драма понятнее и удобнее. И комедийную сцену я сняла как драматическую. В итоге Илья отметил, что сделано все профессионально… но сцена не работает. (Смеется.) Я подумала, что ее можно было бы перемонтировать, вот только у меня начались съемки, и я так к этому и не вернулась. В целом поняла: если буду снимать короткий метр по своему сценарию, то самый верный способ сделать это правильно – окружить себя профессионалами, которые знают, что делают.

А кем ты представляла себя в детстве?

— В детстве я хотела быть певицей. Притом что я вообще не пою! Но тогда была мода: все девочки в школе мечтали стать певицами, хотя вокалом никто не занимался. Вот и я смотрела «Ранеток» и постоянно представляла, что я то барабанщица, то гитарист – специально брала ракетку для бадминтона. Наверное, меня привлекало то, как это выглядит со стороны.

Заниматься музыкой не пыталась?

— К сожалению, у меня вообще не задалось с педагогами по вокалу. Одна из них так меня гасила, что страх петь остался до сих пор. Хотя в театральном институте мне говорили, что у меня интересный тембр, но у меня срабатывает психологический зажим. Как только начинаю подниматься в ноту, сразу перехватывает горло, как будто что-то душит изнутри. Хочу это преодолеть и все-таки пойти на занятия по вокалу.

Ты же два раза меняла место учебы. Почему?

— Сначала я поступила в Щепкинское училище. Оттуда я осознанно уходила – мечтала поступить в Школу-студию МХАТ. И документы забрала только после того, как меня приняли. А вот из Школы-студии меня отчислили. Там было много факторов, почему это произошло. Но если совсем огрублять – не сошлись характерами. (Улыбается.) Да и я была совсем зеленая, не вполне осознавала себя.

И сколько времени ушло, чтобы наконец найти свое место?

— В том году я ничего не знала о мастерских, которые набирали студентов, и подумала, что нет смысла куда-то поступать. Опять может случиться, что это будет не мое, а менять четвертый вуз как-то совсем чересчур. А на следующий год курс набирал Константин Аркадьевич Райкин, к которому я очень хотела попасть. Решила, что у меня будет свободный год, который проведу максимально продуктивно. Я постоянно придумывала себе миллион занятий, лишь бы не сидеть дома. У меня были фотосессии, и в рекламах снималась, и в клипах, и в массовке. Только в самом конце меня утвердили на главную роль, а я как раз поступила в Высшую школу сценических искусств, и пришлось отказаться.

Не пожалела?

— Конечно, нет. У Константина Аркадьевича было мое самое осознанное обучение. Я знала, чего хочу, понимала, какие пробелы мне нужно восполнить. Когда поступаешь в 16–17 лет, у тебя две проблемы. Во-первых, стараешься угодить педагогам. Не собой занимаешься, а ими. Во-вторых, все время боишься сделать что-то не так. А когда ты в третий раз учишься на первом курсе, то просто бросаешься в омут с головой. Где же еще совершать ошибки, если не в месте, которое располагает к тому, чтобы ты набивал себе шишки и копил как можно больше интересных навыков и наработок.

В театре с возможностью погрузиться в прежние века проблем нет, а в кино у тебя все как-то наши дни в основном почему-то…

— Я мечтаю о каком-нибудь историческом проекте! Не понимаю, почему до сих пор этого не произошло. Куда все смотрят? Мне кажется, в подобных проектах самое сложное – действительно передать дух того времени. Мало просто выбрать наряд, сделать высокую прическу, подбелить личико. Нужно найти темпоритм, воздух, плавность какую-то, как слова ложатся.

У тебя есть идеальный референс такого погружения?

— В голову пришел пример, может быть, неочевидный, но для меня точный. У Балабанова есть фильм «Про уродов и людей». Вот там люди не играются в эпоху, они в ней существуют. И ты как зритель не думаешь о том, какие классные часы нашли реквизиторы. Тебе вообще не до часов, ты смотришь, как естественно жизнь течет. Но помимо большой актерской работы такой замысел должен исходить и от режиссера – найти этот дух времени! Например, в «Неоконченной пьесе для механического пианино» на экране видно, что актеры живут этим, – настолько все естественно смотрится. И при этом ярко и узнаваемо, нет ощущения, что они театрально это отыгрывают. Есть беспечное деревенское существование и жаркие страсти, такая правда жизни.

А в сказках и фэнтези тебе комфортно существовать?

— Как говорит мой мастер, нужно не играть образ, а действовать в нем. Постоянно быть в обстоятельствах, добиваться какой-то цели, к чему-то стремиться. И тогда ты при этом сохраняешь и сказочный антураж, и своего героя. Хотя мне кажется, что в «По щучьему велению» у меня самый приземленный персонаж! Там более сказочно существуют все остальные: и Емеля такой наивный, и Анфиса коварная. Я читала комментарии, видимо, очень маскулинных мужчин, которые писали, что Щука – слишком фривольная, умная, с позицией. Видимо, им больше нравятся девушки, которые смотрят в рот и хлопают глазами. У меня героиня, наоборот, с характером, и я горжусь этим.

Очень бунтарское проявление!

— Вообще мне психолог советует не сдерживать своего внутреннего бунтаря. Иначе я буду очень сильно себя подавлять, копить эмоции, и это в итоге перерастет в какие-нибудь болезни. В общем, я в поисках этой грани – четко отстаивать свои границы и при этом быть в адеквате и уважении с окружающими.

Мне кажется, если гоняешь на мотоцикле, с уважением к окружающим и наоборот, – непросто. Ты же недавно получила права категории А?

— Честно скажу, мотоцикл мне не нравится. Я пошла для того, чтобы были права, если для роли в будущем это понадобится. А ездить на мотоцикле в городе я боюсь.

Предусмотрительно! И сколько у тебя таких скиллов впрок?

— Я просто люблю открывать для себя разные вещи. Вот в серфинг влюбилась.

Стараешься держать себя в форме?

— Спортивный зал – всегда мука уговорить себя и дойти. Групповые занятия спасают: смотришь на тренера, повторяешь за ним, пути с этого корабля уже нет. Я, конечно, все равно посматриваю на часы во время тренировок. (Улыбается.) Но мне нравится результат, и помимо физической формы это еще и здоровый дух.