Медитативный троллинг: За что политкорректные критики любят правое кино С. Крэйга Залера

С. Крэйг Залер снял всего три фильма («Костяной томагавк», «Драка в блоке 99» и «Закатать в асфальт»), но уже успел получить славу одного из самых интересных современных жанровых режиссеров. В его работах брутальные мужчины убивают друг друга из-за женщин или денег, но чаще всего — из-за принципов. Эти принципы твердо укоренены в старых ценностях типа патриотизма или «настоящей мужественности», тех самых, которые теперь не столь часто и не столь откровенно возникают на экране. Залер тесно переплетает жанровое кино с провокационной мужественностью, замедляя темп и создавая что-то вроде мрачной медитации. Результат нравится большинству критиков, независимо от их политических взглядов: рейтинг двух первых работ режиссера на Rotten Tomatoes составляет внушительные 91%, третьей — 75%. Если взглянуть на политический контекст, в котором существует американское жанровое кино, то станет понятно, почему даже люди левых взглядов иногда хвалят работы Залера.

Уже в восьмидесятых Нина Цыркун описала, что американские создатели фильмов и их зрители устали от контркультурной левизны, и маятник культуры снова качнулся вправо. Даже главный герой предшествующей эпохи (а то и нескольких), консерватор Джон Уэйн, пророчил культурную реакцию против бунтарей шестидесятых, выступавших за профсоюзы, антимилитаризм, расовое равенство, экологию и сексуальное раскрепощение. Да, в начале восьмидесятых техасская панк-группа MDC пела, что Уэйн был нацистом, но на экранах уже вовсю орудовали наследники старомодного ковбойского героизма. Вьетнамский ветеран Джон Рэмбо в фильме 1982 года «Первая кровь» воплощал не бессмысленность войны, а те старые американские идеалы патриотизма и антикоммунизма, которые с шестидесятых годов вышли из моды. Голливудское кино новых правых нашло способ замаскировать жестокий милитаризм «человеческим лицом», и жанровые формулы подходили для создания нового мифа как нельзя лучше: согласно канонам восьмидесятнического экшна, раз герой пострадал, то правда автоматически была на его стороне, а цели оправдывали средства. Залер, отлично разбирающийся в жанре, вовсю использует тот же прием.

В 2015 году Залер выпускает первую режиссерскую работу «Костяной томагавк». Четырьмя годами ранее по его сценарию выходил не особо примечательный фильм «Инцидент» о музыкальной группе, оказавшейся атакованной пациентами психиатрической лечебницы. Так как большого внимания эта работа не привлекла, рассматривать то, как в ней показаны пациенты, толком никто не стал (спойлер: их, разумеется, демонизировали). Зато в «Томагавке» Залер уже получил полный творческий контроль и сразу заявил о себе как о новом жанровом авторе. Сюжет фильма во многом напоминает вестерн «Искатели» (1956) с пресловутым Джоном Уэйном в главной роли: племя индейцев крадет белую девушку, и взволнованные мужчины отправляются ее спасать. В «Костяном томагавке» антагонистами выступают троглодиты — настолько ужасный народ, что даже другими индейцами он не считается за индейцев. Эта оговорка нивелируется сценарием: для белых членов поискового отряда троглодиты — это индейцы, а один из героев рассказывает о том, что ненавидит всех коренных американцев и ведет счет тех, кого он убил. В финале он даже назовет точную цифру: этот белый ковбой уничтожил 116 индейцев. По фильму — и поделом: как мы узнаем, коренные американцы убили его мать и сестру. Оправдана и его подозрительность к мексиканцам: как только они появляются в «Костяном томагавке», дело быстро доходит до грабежа.

В рамках режиссерского дебюта Залер выбрал яркий жанр американского кино и вернул ему мужественность. В 1960 и 1970-х вестерны сильно менялись: решительный ковбой перестал казаться положительной фигурой, и фильм «Дикая банда» (1969), в котором охотники за гангстерами вели себя не лучше своих преследуемых, задал целый канон так называемого ревизионистского вестерна — такого, в котором благородные бандиты симпатичнее представителей власти. Чего уж говорить, в 2015 году, казалось, нельзя просто так снять кровожадного индейца, забыв о тяжелой истории геноцида новыми американцами местного населения. И Залеру эти правила хорошего тона не могут не быть знакомы, но он предпочитает все их нарушать: в «Костяном томагавке» индейцы — недоразвитые монстры, в основе сюжета — дама в беде, а в кадре есть скальпировние. Этот вестерн проигнорировал последние пятьдесят лет развития жанра и благодаря этому показался свежим взглядом.

В интервью Залер нередко утверждает, что его кино аполитично. Ровно то же самое готова утверждать и часть его поклонников. Даже если взять за скобки откровенный разговор Бретта Риджмана с начальником в криминальном триллере «Закатать в асфальт» (полицейские прямым текстом заявляют, что современная политкорректность превратилась в новую «охоту на ведьм»), уже одного «Костяного томагавка» достаточно, чтобы судить об определенной направленности залеровского кино. Есть как минимум два аргумента в пользу правых взглядов режиссера. Один из них — более общий и не касается кино как такового: провозглашать аполитичность — сама по себе консервативная позиция. Люди, объявляющие себя аполитичными, нередко оказываются среди голосующих за правых кандидатов или приводящих к победе правого политика своей неявкой (одной из причин победы Трампа стала низкая явка на выборы). По сути, нежелание вмешиваться в существующий порядок вещей — это и есть одно из определений консерватизма. Но в случае Залера и «Костяного томагавка» возможен и аргумент относительно самого фильма: в таком подробно исследованном и важном голливудском жанре, как вестерн, попросту невозможно сделать «наивный выбор» и снять злых индейцев, сдирающих скальпы с благородных белых, вороватых мексиканцев и даму в беде. Политическая составляющая таких мотивов не просто подробно описана, вся эволюция жанра происходила в тесной связи с политикой. После контркультурных движений шестидесятых образ благородного ковбоя перестал идеализироваться, а коренные американцы все больше рассматривались как жертвы амбиций белых, а не достойные уничтожения монстры. Образ «дамы в беде» все больше критиковался феминистками, а к 1993 стал возможен и афроамериканский вестерн «Вооруженный отряд», основывавшийся на известном историкам факте, что на Диком Западе существовали и темнокожие ковбои. Залер в «Костяном томагавке» идет против всех жанровых инноваций, связанных с левыми взглядами, и сознательно строит сюжет на американской правой мифологии. Чтобы увидеть разницу с актуальным взглядом, например, на коренных американцев, достаточно сравнить залеровский дебют с приключенческим хоррором «Мохоки» (2017), в котором персонажи прямо обсуждают, что чаще «скальпированием занимается именно белый человек».

В «Драке в блоке 99» Залер сделал следующий шаг в своем правом кино. По сюжету бывший боксер, а ныне — работящий белый мужчина Брэдли Томас ради того, чтобы удержать семью от распада, идет трудиться наркокурьером (сравнения с недавней консервативной криминальной драмой Клинта Иствуда вполне уместны). Он попадает в тюрьму после того, как ему приходится иметь дело с мексиканским картелем, отличающимся не просто жестокостью, но еще и агрессивной глупостью. Наркомафия достает его и там, Брэдли ставят ультиматум: либо он пробирается в самый глубокий блок самой строгой тюрьмы и убивает там определенного человека, либо его взятой в плен беременной жене корейский специалист по абортам устроит сложную операцию — отсечет плоду конечности прямо в утробе. В этой истории спуска в ад герой сражается за семейные ценности с презирающей их мексиканской мафией. Брэдли носит на бритом затылке татуировку с крестом, слушает в машине песни про бога, и периодически восклицает: «Господи!» На контрасте мексиканские бандиты мусорят и с издевкой говорят: «Помогаем делать Америку красивой», — а в следующей сцене и вовсе обещают устроить «11 сентября, часть вторую». Залер не стесняется вставлять правые политические клише, которые легко сочетаются с жанровым кино. Также для сюжета важно оружие — еще одна линия спора между американскими левыми и правыми. Если первые выступают за ограничения продажи огнестрела, то вторые — за сохранение или даже облегчение возможности носить его с собой. Среди активных сторонников права на ношение оружия — либертарианец Курт Рассел, сыгравший в «Костяном томагавке», и республиканец Винс Вон, снявшийся в «Драке в блоке 99» и «Закатать в асфальт». За свою активную позицию Вон — один из любимых актеров американских альт-райтов. Стоит ли говорить, что после выхода «Драки…» их симпатии к нему лишь усилились?

Отдельные критики, желая подчеркнуть правизну Брэдли, рассуждают о том, какую роль играет крест на его затылке. Но в этом случае дополнительная аргументация вряд ли нужна: сплав христианства с мужественностью лежит в самой основе американских движений новых правых. Своими мучениками они обзавелись после двух громких событий — осад федеральными властями дома семьи Уиверов в Руби-Ридж в штате Айдахо (1992) и техасского ранчо «Маунт Кармел» (1993), где жила возглавляемая харизматическим лидером Дэвидом Корешем секта «Ветвь Давидова». Уиверы своеобразно интерпретировали евангелия и поверили, что грядет апокалипсис, который произойдет из-за мирового заговора Сионистского оккупационного правительства, стоящего во главе США. Пара заводила детей, училась выживать в изоляции, а заодно изготовляла нелегальное оружие и поставляла его христианской неонацистской организации «Арийские нации». Давидианцы тоже верили в Армагеддон и вооружались, а сам Кореш на ранчо занимался сексом со всеми женщинами — включая несовершеннолетних. В обоих случаях федералы, пытаясь арестовать лидеров, устроили провокации, перетекшие в жестокие перестрелки. В семье Уиверов агенты застрелили мать и 14-летнего сына, а осада «Маунт Кармел» закончилась штурмом танками и пожаром, в котором погибли почти все жители ранчо — 82 человека, включая детей. В инцидентах в Руби-Ридж и «Маунт Кармел» действия властей против христиан-конспирологов оказались чрезмерно жестокими. В стране возникло движение ополчения — вооруженные антиправительственные ультраправые группировки. Ровно такая организация, к слову, оказывается в центре сюжета «Противостояния в Спэрроу-Крик» (2018), единственного фильма техасской студии Cinestate, к которому не приложил руку Залер. Именно возмущенные событиями Руби-Ридж и «Маунт Кармел» ополченцы вдохновили двух террористов, в 1995 году подорвавших административное здание в Оклахоме и унесших жизни 168 человек. До 11 сентября 2001 года этот теракт был крупнейшим за всю историю США. Возвращаясь к персонажу «Драки в блоке 99», повторим, что связь сколь угодно свободно понятого христианства с агрессивной мужественностью — это типичный набор новых правых.

В своем новом фильме «Закатать в асфальт» Залер продолжает провоцировать современных левых, на этот раз зайдя со стороны полиции. Его новые герои — два копа, хорошо справляющиеся со своей работой, но грубо обращающиеся с преступниками. Как только превышение полномочий попадает в объектив бдительного гражданина, полицейские получают принудительный отпуск и в попытке нелегально заработать дополнительных денег влипают в кровавую передрягу с грабителями банка. В «Закатать в асфальт» Залер не только снова снимает республиканца Вона, но и приглашает консервативного католика Мэла Гибсона, чьи давние антисемитские высказывания долгое время не давали ему работать в Голливуде. Полицейские в фильме ворчат на политкорректность, а семья Риджмана страдает от жизни в черном районе. Финал оставляет возможности для разных интерпретаций (хотя во многих случаях важно уметь как раз не судить кино по финалу), но на протяжении фильма персонажи не раз шлют проклятия новому миру. Если предыдущие работы Залера еще оставляли возможности для консервативного кокетства в духе «всё это ничего не значит», то с «Закатать в асфальт» такой риторический трюк провернуть уже сложнее — политические речи звучат здесь слишком откровенно. Важно понимать, что сделать кино еще более правым в условиях медийной повестки современных США вряд ли возможно, потому что это чревато быстрым окончанием карьеры. Впрочем, договаривать свои мысли до конца режиссеру почти всегда невыгодно.

Фильмы Залера привлекательны не просто как хорошее жанровое кино. «Костяной томагавк», «Драка в блоке 99» и «Закатать в асфальт» интересны не одними лишь тягучим темпом и кровавой зрелищностью, в них важна и политическая провокация. Взгляды режиссера заметны в самом факте этой провокации, и в нем же как минимум частично кроется секрет успеха. В жанровом кино важна привлекательность «плохишей». Если на заре Нового Голливуда и шестидесятнического романтизма фильмы типа «Бонни и Клайда» (1968) создавали образы, близкие левым контркультурщикам, то при нынешней общественной морали провокацией стало без открытого осуждения изображать правых. В это смысле Залер сознательно дразнит современный мир, как это до него делал, например, ницшеанец Джон Милиус. Автор киноэпоса о «белокурой бестии» «Конан-варвар» (1982) заставлял съемочную группу приветствовать его вскидыванием правой руки на манер Третьего Рейха, а Залер заигрывает с нацистским материалом в сценарии к фильму «Кукловод: Самый маленький рейх» (2018). Будучи выходцем из еврейской семьи, Залер умудрился стать любимцем альт-райтов и таким режиссером, которого неловко ругать критикам с левыми взглядами.

Говорить про его фильмы исключительно как про правое кино — это гол в открытые ворота. В то же время поддаваться соблазну полностью проигнорировать политику тоже кажется неудобным — особенно в период, когда печально часто происходят события типа стрельбы в Питтсбургской синагоге или в мечетях новозеландского Крайстчёрча. Одним из вариантов для кинокритиков может стать придумывание такой интерпретации, которая больше подойдет человеку, не разделяющему консервативный дух этих фильмов. Тем не менее, именно спокойное признание фундаментальной консервативности работ Залера позволяет лучше заметить, как легко эстетика жанрового кино сочетается с политической провокацией. Критики могут наслаждаться его творчеством так же, как левые читатели наслаждаются «Бесами» Достоевского, поэзией Эзры Паунда или романами Кнута Гамсуна и Луи-Фердинанда Селина. В ряд творцов, чьи взгляды или действия вызывают вопросы, после выхода фильма «Покидая Нетландию» (2019) можно поместить и Майкла Джексона. В случае Залера важно признать: дерзкая правизна его фильмов, представляя собой провокацию, обеспечивает интерес к редким для современных экранов персонажам и грубым фразам. Все остальное дело ритма.