Марьяна Наумова: «После первого же визита в Донецк меня внесли во все черные списки, какие только есть»

«Самая сильная девочка планеты», чемпионка мира по пауэрлифтингу Марьяна Наумова 8 лет назад впервые отправилась в Донбасс. С тех пор она больше 20 раз приезжала в республику с гуманитарными миссиями, а недавно стала военным корреспондентом Первого канала. Марьяна почти не бывает в Москве, не снимается для глянца и почти не дает интервью, но «КиноРепортеру» отказать не смогла.

Чтобы достичь высот в профессиональном спорте, нужны не только физические данные, но и характер. Тебя спорт закалил в этом плане?

— Ну конечно! Это ведь тренировки, режим. Взрослое окружение, наверное, тоже сыграло роль. Но все это, мне кажется, сопутствующие факторы, потому что в первую очередь на меня повлияло воспитание. Отец всегда внушал мне, что я должна быть самостоятельной, хорошо учиться, решать свои проблемы, ничего не бояться… В детстве мне доставалось от одноклассников: обзывали мужиком в юбке, узкоглазой. Но даже это сработало в плюс – сделало из меня такую железную леди. (Смеется.) Ту, кем я стала сегодня…

И привело в итоге в Донбасс?

— В 2014 году увидела сюжет по ТВ про Донбасс и не поняла, как в наше время может идти война. Хотела все увидеть своими глазами, предложила отцу съездить в Донецк, а он меня поддержал. Мы боялись, но поехали. Сейчас ситуация куда страшнее: реально в любой момент можно попасть под обстрел и умереть. Даже не надо выезжать на позиции: в Донецке снаряды прилетают в центр города. Все, что остается, – отшучиваться: «Ну что, сегодня не помрем?» Это помогает хоть как-то расслабиться, проще ко всему относиться. К счастью, я давно к этому пришла. Я же, можно сказать, выросла в Донбассе: впервые приехала туда 15-летней девочкой, а сейчас мне уже 23, то есть треть моей жизни там прошла. Мое мировоззрение и жизненные ценности формировались там. За это спасибо людям, с которыми я общаюсь, друзьям, которых там обрела… И многих из которых, к сожалению, похоронила.

Собственно, поэтому, как я понимаю, выбор позиции в украинском вопросе перед тобой вообще не стоял…

— После первого же визита в Донецк меня внесли во все черные списки, какие только есть, вывесили на сайте «Миротворец», убрали из Книги рекордов Украины, отобрали все спортивные регалии… Ту позицию, которой придерживаюсь сейчас, я заняла уже позже, пообщавшись с людьми, увидев все собственными глазами и разобравшись в ситуации. И я очень рада, что мое видение наконец-то совпало с повесткой, потому что раньше у меня возникали сложности со спортивными чиновниками. Они говорили: «Вечно ты, Наумова, все портишь! Нам же ехать на Украину, общаться со спортивным руководством, а тут ты со своим Донбассом». Сейчас все резко изменилось. Хотя многие говорят теперь, что я работаю на государство, называют главной пропагандисткой страны… (Смеется.) Мне смешно, потому что я просто продолжаю дело, которым занималась с 2014 года.

То есть все-таки некоторая доля случайности в этой истории есть. А пауэрлифтинг был твоим осознанным выбором?

— Да тоже случайно вышло. У меня отец с юности занимается этим спортом и как-то взял на соревнования, потому что меня просто не с кем было дома оставить. И мне там безумно понравилась атмосфера! Я тогда ходила на спортивную аэробику – абсолютно женский вид спорта: купальники, макияж, всякие элементы под ритмичную музыку… А тут грохочет Rammstein, сидят здоровенные мужики, тягают штангу. Контраст огромный, и я очень впечатлилась. Подумала, а почему бы и мне не попробовать? Выжала 20 килограммов четыре раза, и на следующий день мы с отцом пошли в спортзал уже вместе. Потом я начала таскать в школу медали и кубки. Да, конечно, одноклассники не оценили – там лучше быть как все. Но мне всегда было прикольно чем-то отличаться от сверстников.

Соревнования учебе не мешали?

— Отец всегда говорил, что если они будут мешать, мы уберем спорт, потому что на нем далеко не уедешь. И себе я никогда не ставила цель зарабатывать на спорте. Мне было все интересно. Одно время увлекалась журналистикой, потом фотографией, историей… В итоге окончила факультет международных отношений РГГУ. Сейчас учусь в магистратуре. Для меня в этом смысле примером был путь Арнольда Шварценеггера – спорт, кино, политика. У меня только вместо кино телевидение, осталось сделать следующий шаг…

Фото: Евгений Смирнов

Арнольд разочаровал?

— Как человек – безусловно! После того как я передала ему письма детей Донбасса, не последовало абсолютно никакой реакции, хотя он сказал, что будет работать над этим, и мы с ним лично знакомы. Я понимаю, что Арнольд, как человек в системе, не может, наверное, иметь другого мнения, но надеялась, что хотя бы из уважения прочитает. И поэтому, соответственно, и захотелось записать к нему обращение, которое внезапно разошлось по всему миру. Да, от Шварценеггера ответа не было, но мое обращение было, мне кажется, во всех западных СМИ. У меня журналисты из Германии, Франции, даже из его родной Австрии брали интервью.

А теперь ты не только в базе «Миротворца», но и в списке террористов. Не пугает?

— Скорее веселит. Там люди вообще не проверяют информацию. Вот смотри. (Достает телефон, открывает сайт в браузере.) Данные по образованию неверные. Дальше, род деятельности: «Пособница террористов, военный корреспондент ДНР, агитатор и провокатор». Личные данные: «Девушка с прозвищем Амбал». Что это вообще? (Смеется.)

Смешно, ты же красотка нереальная, какой «амбал»?

— Да у меня такого прозвища не было никогда. Какой-то сюр! Вообще, среди людей, которые, как и я, попали в базу, бытует шутка: если не знаешь, когда у твоего знакомого день рождения, посмотри на сайте «Миротворца».

Ты прямо бесстрашная! Другая бы забилась в угол, а ты смеешься.

— Да нет, конечно, волей-неволей задумываешься о своей безопасности, когда за информацию о твоем местонахождении обещают 300 баксов, а за твою голову – 5000. Номер телефона приходилось менять, страницу «ВКонтакте» взламывали несколько раз. И ладно бы дело было только во мне, но у меня есть младшая сестра, и даже ей начинают приходить какие-то угрозы. Она еще подросток, ей сложно с этим справиться.

Ты только приехала из Донецка. Переключение в режим мирной жизни произошло?

— Когда я возвращаюсь в Москву, меня довольно долго терзает деформация: бахает салют, а я дергаюсь, словно обстрел начался. Редко появляюсь в каких-то общественных местах. Мне некомфортно, что люди стали узнавать, а я это вообще не очень люблю, если честно. В Донецке к этому привыкла и там я понимаю, что это мои люди и ничего плохого не сделают. А здесь не знаешь, от кого чего ожидать.

Когда ты постоянно под пулями, снарядами, в какой момент это становится обыденным?

— Первые два дня шарахаешься. Но потом, когда видишь реакцию людей, которые там живут и вообще глазом не ведут, даже если прямо совсем рядом просвистело, становится стыдно: что ж такое? Москвич, понимаешь, приехал!

А зачем ты вообще туда ездишь? Как ты определяешь свою миссию?

— Я считаю, что у каждого человека должна быть какая-то цель в жизни. И мне всегда казалось, что у меня это нечто глобальное. Сначала я просто мотивировала детей заниматься спортом, не пить и не курить. Но быстро поняла, что этого мало. Стала объяснять им, что надо вместе с этим и читать, и изучать историю, и быть активным гражданином. Потому что если ты что-то делаешь для других людей, то становишься человеком. А если живешь только для себя, то ты и не человек, в общем.

Жестко!

— Обидно и странно, что люди иногда смеются надо мной за то, что я идейная. Мне кажется, у человека должна быть какая-то личная идея. Иначе зачем это все? Я еще в 2014-м поняла, что реально могу помочь тысячам детей, просто приехав с ними пообщаться. Конечно, спортивное оборудование, медикаменты, еда, деньги – это все прекрасно и очень важно. Но часто нужно просто, чтобы тебя кто-то выслушал. Когда мы приезжали в Мариуполь, люди выходили из подвалов, где просидели несколько месяцев, и начинали вываливать на нас все свои проблемы, накопившиеся эмоции. Я обычно выбираю прифронтовые районы, куда вообще никто не ездит, – типа поселка Зайцево, который постоянно обстреливается, или Александровки, окраины Донецка. И учителя говорят нам, что к ним с советских времен никто не приезжал, а тут мы, и дети потом годами хранят у себя наши фотографии. И когда я это слышу, думаю: видимо, я что-то делаю правильно.

Как воспитать в детях патриотизм?

— Должна быть национальная идея, понимание, ради чего ты живешь. Почему Украина так бьется? Потому что у них есть идея – абсолютно ублюдочная, но есть. И они планомерно вкладывали ее в головы нескольким поколениям, а мы это время упустили. Я сейчас езжу по освобожденным территориям и нередко открываю для себя интересные вещи. Например, модные, прикольные комиксы, нарисованные для молодежи еще в 2014-м. Про русско-украинскую войну. И они везде, включая школьные библиотеки. А там между делом проговаривается, что «Азов» – никакие не фашисты и не звери, а легендарный патриотический батальон. И значит, ты патриот, если ты там. Мне даже кружку вручили с портретом Степана Бандеры. Я сфотографировала, смотри. (Показывает на телефоне.)

Ну да, важный вопрос – как эту самую идею доносить.

— К сожалению, даже к хорошим делам часто примазываются личности, отрабатывающие какие-то свои интересы. Я посетила уже больше 100 школ в Донбассе и, увы, нередко наблюдаю, как приезжает некто, просто чтобы подарить детям четыре мяча и снять фото для отчета. Господи, ну проведи время хотя бы с детьми! Ну хоть что-то сделай! Меня это больше всего бесит. Когда Первый канал предложил работу, я им сразу сказала: понимаете, я не буду обычной ведущей, которая задает какие-то вопросы, читает подводки, кивает головой. Я реально хочу что-то полезное делать. Они меня поддержали, и мне очень нравится то, что большая часть сюжетов нашей программы – это случайно найденные истории, которые я «подняла с земли». У нас в целом уникальный проект.

И в чем это выражается?

— Например, в том, что я могу на Первом озвучить практически любые вещи, которые меня трогают. Рассказала в эфире о трудностях провоза бронежилетов, касок, раций, дронов. На следующий день мне позвонили – мол, Марьяна, мы видели ваше обращение, постараемся решить проблему!

Влиятельный человек! А ведь у тебя еще и политические амбиции имеются…

— Конечно, нельзя останавливаться на достигнутом. Всегда надо мечтать о большем.