«Леопольдштадт»: Семейные узы и узлы истории распутывает постановка Алексея Бородина

«Лучшую пьесу 2023» на премии «Тони» (5-я в карьере драматурга), «Леопольдштадт» сыграли в «русском доме» Тома Стоппарда РАМТе, имеющем эксклюзивный контракт на постановки по произведениям автора. Режиссер Алексей Бородин, чья стоппардовская трилогия «Берег утопии» обрела эпитет «легендарная», показал публике, что происходит, когда мир срывается с берега утопии в ее бездну.

Соединяя точки собственной биографии, живой классик британской драматургии сэр Том Стоппард, лишь когда ему было за 50, узнал, что все его бабушки и дедушки были убиты из-за своего происхождения. Пятьдесят с лишним лет истории еврейской семьи на фоне истории Австрии уместил он в пьесе, имеющей полуавтобиографическую основу.

«Леопольдштадт» – история без антракта, потому что у истории антрактов не бывает. Пятьдесят лет из жизни (и смертей) семьи Мерц разделены на пять эпизодов с 1899 по 1955 год. На сцену то и дело опускается прозрачный экран, на который проецируются даты, да и сам спектакль выстроен и выглядит как кинополотно, в котором самые страшные эпизоды, казалось бы, остаются за сценой, но звучащее с нее поистине ужасает. 

В спектакле участвуют 34 актера, и у каждого своя биография. На сайте театра даже приведено родовое древо этой семьи, чтобы зрители не запутались во время просмотра. Центральной линии сюжета здесь нет (как на полотнах Брейгеля, упоминающегося в спектакле), и попытки уследить за каждым персонажем тщетны, ибо главные герои здесь – время и место. Вот и из актеров спектакля неверно выделять отдельные фамилии. «Леопольдштадт» – это ансамбль, разыгрывающий по ролям невыдуманный сюжет о тех, для кого их национальность стала смертным приговором. 

Название пьесы отсылает к району Вены, в котором с давних пор жила большая еврейская община. Поворотный круг вертит персонажей на карусели времени, но вместо пестрых фигур здесь круговерть событий и явлений, овеянных дымкой-душком антисемитизма, пробирающегося в размеренный быт буржуазного семейства текстильного фабриканта. 

Интеллектуальные диалоги об ассимиляции, о культуре, неспособной искоренить варварство, об искусстве – оскорбительным для тех, кому оно непонятно, о потере дома, страны, точки опоры… Спектакль перегружен, многословен и многослоен, но он и не мог быть иным, учитывая пласт истории и беды, вынесенный на сцену. По сути, это докудрама о событиях века минувшего, но как же современно звучит она сегодня!

Облик спектакля стал последней, незавершенной работой главного художника РАМТа Станислава Бенедиктова. Завершили проект сценографы Виктор Архипов и Лилия Баишева, создав пространство, блекнущее и сиротеющее на глазах: от благополучной обстановки дома зажиточного семейства до выпотрошенной трагедиями века пустой сцены. 

Важную роль в повествовании играет еще один художник – Густав Климт. По сюжету, одна из героинь пьесы позировала ему. Портрет уцелел в мясорубке века, был реквизирован и впоследствии выставлен в венском Бельведере. Одна из трех выживших потомков семейства Мерц решает начать судебную тяжбу за возвращение этой картины. Этот эпизод отсылает к сюжету фильма «Женщина в золотом», основанному на реальных событиях вокруг реституции картины Климта «Портрет Адели Блох-Бауэр I», которую в 2006 году вернули из галереи Бельведер наследнице Марии Альтман (в кино ее сыграла Хелен Миррен).

Один из символов пьесы – игра «колыбель для кошки», в которой с помощью нити, надетой на пальцы, составляют различные узоры. Вот и Стоппард переплетает нити судеб своих героев, распутывая при этом узлы истории, политики и нетерпимости, для которой не трудно найти повод. В сложной, ветвистой «драме для чтения» сэра Стоппарда в конечном итоге математика побеждает историю, а цифры – слова. Цифры вырванных лет и жизней. В финале, как во время «Прощальной симфонии» Гайдна, все персонажи спектакля один за другим покидают сцену под мартиролог: год ухода и место смерти от Дахау до Освенцима, от случайной пули до самоубийства в обстоятельствах эпохи, несовместимых с жизнью. 

Человеческая память, избирательная или ложная, – одна из ключевых тем спектакля. Одни хотят забыть черные страницы, другие – если и живут, то лишь воспоминаниями, часто даже не своими, а третьи – по Стоппарду – «живут так, словно не отбрасывают тени», не ощущая бремени истории, корней, генетической памяти. 

«Леопольдштадт» – это урок о ломкости мира, шаткости этики и культуры, о достоинстве и принятии себя и чужого и о том, что ненависть – мертворожденное чувство. Этот урок лишен сентиментальности, но содержит фирменную авторскую афористичность и горький юмор. «Всякое новое состояние вышло из предшествующего», – рассуждают в спектакле, намекая на ответственность нас сегодняшних за завтрашний день. Неповторимая пьеса о том, что не должно повториться.