Кристен Стюарт: «Я человек эмоций»

После премьеры своей короткометражной картины «Пойдем поплаваем» Кристен Стюарт взялась за съемки художественного дебюта по мемуарам Лидии Юкнавич «Хронология воды». Но приостановила работу и согласилась сыграть в новой ленте Хлои Севиньи — тоже актрисы, занявшейся режиссурой, — «Месть Лиззи Борден». Фильм основан на реальной истории девушки по имени Лиза Борден, которую в 1892 году обвинили в убийстве отца и мачехи, но ей удалось избежать наказания за преступление. Ее сыграла Хлоя, а Кристен выступила в роли ее горничной, ставшей важным свидетелем в судебном процессе.

Лиза Борден уже не раз становилась героиней кинолент. Последние из них вышли совсем недавно — в 2013 и 2014 годах. Откуда повышенный интерес к этому персонажу и что мотивировало вас на участие в проекте?

Меня увлекла история. Кроме того, я — большая поклонница Хлои Севиньи. Мне нравится все, что она сделала в кино. Я выросла на ее ролях. Поэтому когда я узнала, что она является продюсером новой картины, а также играет в ней главную роль, то даже не посмела отказаться. Хлоя начала работать над этим проектом в 2010 году, то есть задолго до того, как вышли упомянутые вами картины. У нее есть одна приятельница, которой она так же восхищается, как я восхищаюсь ею. Это художница Лили Ладлоу. Однажды во время празднования Хеллоуина Лили нарядилась в викторианский костюм, украшенный изображением топора. На вопросы присутствующих она отвечала, что представляет Лиззи Борден. Так о ней впервые услышала Хлоя. Потом она выяснила, что Лиззи, как и она сама, родом из Массачусетса. В этом штате еще сохранился дом Борден. Сейчас там находится пансион, куда и отправилась Хлоя, чтобы подумать над проектом. В этих краях о Лиззи до сих пор ходят легенды. Ведь до сих пор не ясно, кто был настоящим убийцей, а если это Лиззи, то каков ее мотив. Когда я читала исторические очерки и выдержки из газет того времени, то многие из авторов, мужчины-женоненавистники, утверждали, что Лиззи была психически неуравновешенной социопаткой. Однако в нашей картине она другая. Наша история — трагедия угнетенной женщины, которая пытается вырваться на свободу.

Как вы сами относитесь к этому преступлению?

Я думаю, что у Лиззи была очень непростая жизни, как у любой женщины в этот период истории. В те времена у женщин было не так много прав и возможностей на полноценную жизнь. Лиззи представляется мне одной из первых феминисток и настоящей бунтаркой. Структура картины построена таким образом, что ощущение давления, безысходности и трагедии будут идти в ней по нарастающей. Местами фильм получается таким темным, что кажется, как будто он «перестает дышать». Именно так, на мой взгляд, должны были чувствовать себя женщины в то время. Часто говорят, какими сегодня женщины стали эмансипированными, интеллигентными. Смешно слышать! Женщины не стали умнее, интеллигентнее, сильнее. Эти качества всегда были им присущи. Но были времена, когда им даже частично не удавалось проявить свои таланты и свою настоящую природу, будучи узницами без какой-либо надежды на освобождение. Когда животное загоняют в угол, что оно делает? Скорее всего, сопротивляется! Также поступила и Лиззи. В этом смысле я поддерживаю совершенное ею преступление.

А ваша героиня поддерживает Лиззи?

Я играю ее горничную, ирландку Бриджит Салливан, которая в момент убийства была единственной свидетельницей происшествия. Кроме того, она является ее другом, любовницей и заговорщицей. Обеих женщин объединяет не только взаимная симпатия, страсть, но и схожесть судеб. Каждая на своем уровне, они являются заключенными одной тюрьмы. Поэтому кульминационными сценами картины мне видятся не столько сцены насилия, сколько, например, их лаконичный диалог, когда Бриджит признается: «Если тебе нужна моя помощь, она у тебя будет», а Лиззи отвечает: «Будь уверена, когда такое предлагаешь». Или когда объектив фиксирует тоску в их взглядах, когда они наблюдают друг за другом.

Почему во время убийства героиня обнажена?

Я так и знала, что этот вопрос возникнет. Чем не тема для обложки бульварного журнала? Вообще наш фильм просто создан для подобного рода изданий — девочки, секс, убийство и нагота. У каждого человека есть темные стороны в характере, но есть и свой предел. Поэтому если испытывать чье-то терпение, никогда не знаешь, чем это обернется. Женщину доводят до животного состояния, и в момент аффекта она неадекватна. Хлоя решила показать ее обнаженной во время убийства. И этот прием — демонстрация пола и сексуальности — символизирует ее женскую природу, естественное «я». По-моему, это очень сильный визуальный момент, к которому невозможно подготовиться заранее, он станет для зрителя сильнейшим шоком. Думаю, подобные сцены могут стать хорошей темой для специалистов-психологов, чтобы проанализировать эмоции и мотивы человека.

Вы считаете себя человеком логики или эмоций?

Логика — это не мое. Я — человек интуиции и эмоций. Живу одним днем, постоянно меняю планы и люблю плыть по течению жизни. Разум только нарушает гармонию мира. Он превращает людей в бесчувственных роботов. Уникальность эмоций в отличие от разума в том, что эмоции нельзя до конца проанализировать. Одни и те же эмоции могут иметь сотни интерпретаций и по-разному быть растолкованы. Например, мне кажутся эмоции Лиззи и сцена убийства уникальными, а другому человеку это может показаться банальным. Иногда я пересматриваю фильмы по нескольку раз и могу по-разному интерпретировать сюжет и персонажей. Вообще ненавижу все рациональное, например, распорядок дня. К сожалению, из-за насыщенного графика работы моя жизнь другими распланирована по минутам. Правда, я не устаю сопротивляться и постоянно меняю свои планы, потому что регламент нарушает гармонию. Теряется способность замечать естественное течение жизни.

В последнее время вы часто снимаетесь в артхаусе. Изменил ли он ваши ценности?

Изменил мое отношение к кинематографу. В Голливуде актеров создают по лекалу — одинаковые ценности и похожий стиль. В артхаусе же нет привычного однообразия. Например, с детства я привыкла, что фильмы должны развлекать и приносить доход. А когда я начала сниматься в Европе, то поняла, что настоящий фильм — это не товар, а произведение искусства. Наверное, у меня привилегированная позиция, раз мне изначально не приходилось обивать пороги студий, самостоятельно прокладывать себе дорогу. С раннего детства я оказалась в тисках кинобизнеса, и поэтому в какой-то момент он мне осточертел. Теперь меня не интересуют миллионные бюджеты. Мне также наплевать на популярность. Я хочу лишь работать в кино, снимать хорошие фильмы. Также не люблю шумиху, которую поднимают вокруг имиджа, моды и стиля.

И это говорит посланница Chanel?

Наверное, я не являюсь классическим лицом Chanel. Та девушка мне представляется тоненькой, женственной, в жемчугах. Впрочем, не могу сказать, что не ценю творческие аспекты моды. Знаменитых дизайнеров я считаю художниками. Когда люди покупают их одежду, они вкладывают деньги в произведение искусства. Костюмы в кино помогают актерам входить в образ. Однако сама я редко экспериментирую со стилем или макияжем. Для этого у меня есть стилист или художник по костюмам. В будничной жизни я часто не замечаю, какие вещи ношу. Просто надеваю, что есть под рукой, чаще всего под рукой оказываются джинсы, майка и кеды.

В последнее время вы отошли от образа Беллы Свон и превратились «девчонку-сорванца».

Я очень благодарна Белле за ту роль, которую она сыграла в моей жизни — принесла мне привилегию и возможность выбирать роли, познакомила с замечательными людьми. Теперь я чувствую себя комфортно в другом образе, который отличает меня от других. В конце концов, длинные волосы сейчас у всех, поэтому девушки стали похожи друг на друга. Короткая стрижка не только демонстрирует новую версию меня, но и здорово экономит время.

Появилось ли чувство, что в 28 лет вы наконец обрели себя?

Мне кажется, я нашла внутренний покой. Однако не следует путать покой с удовлетворением или самодовольством. Чтобы творить, нужно сомневаться. Пока во мне живет жажда творчества, я хочу испытывать неудобство, разоблачать неизвестное, исследовать новые территории.