Кирилл Кяро: О секретах успеха сериалов, роли злодея и молодых коллегах

В интервью «КиноРепортеру» актер рассказал о самокопании, «Золотом глобусе», сериале «Эпидемия» и семейных отношениях.

— Кирилл, мы застали вас во время съемок в Калининграде. Что снимаете?

— В Калининграде мы снимаем полный метр — кино под названием «Пласт». Это такая социальная драма вокруг добычи янтаря, а, естественно, все, что этого касается — криминал в каком-то смысле, жажда сорвать большой куш и так далее. Но там также есть дружба, любовь, человеческие отношения. Режиссер Станислав Сапачев — дебютант, а мои прекрасные партнеры — Владимир Вдовиченков, Виктория Богатырева и Сергей Маковецкий.

— Вдовиченков играет злодея, а вы хорошего парня, или наоборот?

— Тут, к сожалению, получилось, наоборот. Мы играем двух друзей, но дружеских взаимоотношений там меньше, чем истории, связанной с жаждой наживы. Я играю отрицательного персонажа, но он не сразу раскрывает свою сущность. Во всяком случае, я попытался сделать его таким.

— Вы — и в роли злодея? Поклонницы не поймут.

— Ничего страшного. Переживут. (Смеется.)

— Герои, которых вы играете — интроверты, скептики с кучей скелетов в шкафу. Есть впечатление, что вы получаете удовольствие от работы именно над такими персонажами.

— Да, это интересные образы, и они мне близки. У них есть своя тайна, загадка, и, конечно же, хочется придумывать, загадывать и разгадывать эти загадки. В принципе, интровертов очень много в жизни, а если они еще и талантливы, то это вообще прекрасно.

— А кто вы?

— Мне кажется, я обычный интроверт! Это слово стало очень модным в последние пятнадцать-двадцать лет, и даже многие, на мой взгляд, экстраверты вдруг удивляют откровением, что они на самом деле интроверты. Это, конечно, не спекуляция, но, по-моему, многим нравится называться интровертами. Быть такими загадочными, скрытными… Или можно оправдывать себя таким образом: «Вообще, конечно, я не очень люблю общество». Но и настоящий интроверт — это не затворник, который хочет поселиться где-нибудь на краю света или на необитаемом острове, нет. Интроверты любят общественные шумные места, но просто не хотят привлекать к себе внимание. 

— А что вас как интроверта больше всего раздражает в современном обществе?

— Это касается общества как такового, потому что хамство и панибратство были всегда. Хотя первое больше. Можно было бы сказать, что еще и наглость, но наглость — это же второе счастье. Наглый человек — еще и смелый человек, а это уже неплохо.

— Широкая известность к вам пришла в 38 лет — с сериалом «Нюхач». Как дождаться своей роли и не разочароваться в профессии?

— Я никогда не думал: «А вдруг ничего не случится, ничего не произойдет». Все равно какие-то свои маленькие победы у меня случались. В принципе, я и сейчас не чувствую себя таким уже стариком или каким-то взрослым человеком. Во мне все еще есть даже какой-то дух студенчества и желание удивляться, открывать что-то новое. Так что да, 38 лет, ну и что? Все впереди, и я надеюсь, что еще будут те роли, в которых я смогу раскрыться по максимуму. 

— Вышедший год назад сериал «Эпидемия» с вашим участием сейчас переживает вторую волну популярности. Не так давно премьера состоялась на Netflix, в 59 странах он попал в топ-10 самых популярных шоу на сервисе. Круто?

— Это очень круто, что он многим понравился и вошел в топ-5 популярных сериалов на платформе Netflix в октябре. Это большая удача и авторов, и продюсеров, и режиссера! Так как я внутри истории, тоже считаю, что по определенным параметрам проект, конечно, очень интересный. Но у меня есть и внутренние претензии, в первую очередь — к себе и своему герою.

— Какие именно?

— Так я вам все и рассказал… (Улыбается.)  

— Что было самым простым и самым сложным на съемках «Эпидемии»?

— Наш сериал снимался в тяжелых климатических условиях. И это как раз было самым простым для нас. Может быть, потому, что мы были тепло одеты, да и с погодой повезло, было много зимы, но не холодно. У нас были теплые вагончики, а также грелки в носках — спасибо нашим девчонкам-костюмерам. Не могу сказать, что мой герой очень тепло одет для таких зим, но в этом костюме я чувствовал себя комфортно. А самым сложным было оправдывать в кадре все перипетии сюжета, поскольку там одна жесть сменяется на следующую. Решили одну проблему, сразу возникает другая. Причем через секунду! Рома (сценарист Роман Кантор, – КР) не давал нам выдохнуть. А еще иногда сложно было оправдать реакции и поступки моего героя, и мне казалось, что он глупее, чем я сам. Это немножко раздражало, но, наверное, так было задумано. Я не знаю, как бы вел себя в экстремальной ситуации.

— Поступали ли уже предложения сниматься от западных студий?

— Предложения от западных студий всегда поступают. Был австрийский фильм «Ночь на закате лета», я снимался в нескольких эстонских фильмах (для меня это родное, но тоже как-никак Запад). Еще была финская драма «Фехтовальщик», где я исполнил роль друга главного героя. Эта лента Клауса Хяре в 2015 году номинировалась на «Золотой глобус» как лучший фильм на иностранном языке. До номинации на «Оскара», правда, тогда не добралась.

— Не критикуют ли вас в Эстонии как актера, который уделяет мало внимания национальному кинематографу?

— Вообще, я переехал в Россию, и только после того, как начал получать роли здесь, стал сниматься в Эстонии. До этого там были только эпизоды, а теперь начали доверять более-менее интересные роли. Их не очень много, потому что в Эстонии гораздо меньше снимается кино и сериалов. К тому же я живу в Москве, реже бываю на виду, в отличие от артистов, которые там играют в театрах, их знают эстонские режиссеры. Поэтому если меня кто-то зовет, значит, есть уже реальная идея. В принципе, на Эстонию тоже есть планы в будущем.

— Вы как-то говорили, что после переезда в Москву вдруг перестали себе нравиться. Почему?

— Да, это было, когда я окончил Театральное училище имени Щукина и мы искали место под солнцем. Мы пытались зацепиться, чтобы остаться в Москве. И вот в тот период я не нравился себе. Это был какой-то внутренний конфликт, да и время было тоже непростое, конец 1990-х, возможностей мало — в театре никто никому не нужен, кино толком не было. Ты только окончил театральное училище, надо работать, хочется что-то делать — то, чему ты учился, а не просто просиживать в театрах, играть в массовках, днями-месяцами терять время и мучиться вопросом: «А что ты сделал?» Конечно, ты себе не нравишься. К тому же это накладывается на семейную жизнь, на твое самоощущение как мужчины. Мне кажется, что сейчас у молодых актеров гораздо больше возможностей, чем было у нас, — они активные, много пробуются, играют. Сейчас молодые звезды появляются чуть ли не каждый год, и это хорошо. Думаю о том, как бы перехватить их энергию и чему-то даже научиться.

— Кто из молодых коллег вам нравится?

— Например, Александр Кузнецов и Михаил Кремер. Вот сейчас я пробовался в картину, в которой участвуют только молодые актеры, и лишь один герой будет предпенсионного возраста. Получилось предостаточно искренности, энергии, грамотности и адекватного понимания сегодняшнего дня.

— А как вы провели лето?

— С семьей в Эстонии, на карантине. В каком-то смысле это был хороший подарок, возможность перезагрузиться, пообщаться друг с другом. Тем более что у нас с Юлией (Юлия Дузь — гражданская жена Кирилла Кяро, — КР) маленькая дочка Мира, ей в декабре будет два года. Побыть с ней целых четыре месяца было прекрасно.

— Никто не ссорился?

— Мы же живые люди — конечно, ссорились. Были свои проблемы в вопросах воспитания дочки, в вопросах общения. Но не было критичных моментов, чтобы побежать разводиться. Все равно это было удовольствие и радость от того, что мы все-таки вместе.