Никита Панфилов: «Без семьи можно сойти с ума»

Он хорошо знаком отечественному зрителю: 20 лет назад актер засветился в хите «Адъютанты любви», затем грянули «Сладкая жизнь» и «Мажор», а потом череда народных хитов, среди которых феноменальной популярностью до сих пор пользуется сериал «Пес». Но Никита Панфилов не сбавляет оборотов: продолжает регулярно выходить на сцену, вынашивает замысел для режиссерского дебюта и радует поклонников новыми появлениями на экранах. А еще ведет насыщенную жизнь многодетного отца. 

Никита, вы впервые появились на экране, не будучи актером, и вообще случайно. И тогда же дали свое первое интервью…

— Была такая странная история, да! В 1998 году я служил в милиции, и наша часть помогала убирать последствия урагана в Москве. Снимать все это приехало НТВ. Много лет спустя мне прислали это видео. Как в этом тощем молодом человеке, у которого одни губы вместо лица, можно было меня узнать? Но кто-то узнал. А я тогда даже не думал, что однажды буду в кино сниматься – пилил деревья с пожарными, возил бомжей в отделение…

Вообще, такое впечатление, что в юности вы делали все, чтобы не идти по стопам родителей. Что только не перепробовали! Не искали легких путей?

Мне в детстве настоятельно доносили, что работа – это что-то трудное. Все приходили домой уставшие, измученные. Бабушка – Герой труда, дед – отмывающий с рук черную грязь. Параллельно был, конечно, и театр у родителей (отец руководил Театром охочих комедиантов, а мама ставила спектакли в театре «Монотон», – КР). Но я постоянно куда-то уходил от актерства – в спорт, в медицину, в полицию. Каждый раз судьба мне давала леща и возвращала обратно.

Когда пришло окончательное осознание?

— После армии. Я сел на лавку и задумался: а что делать-то дальше? Даже водителем автобуса думал стать, но не хватило 300 рублей, чтобы заплатить пошлину за справку. И тогда я понял, что радость и счастье мне всегда приносила актерская профессия. А почему тогда я не поступаю?

И вы трижды поступали на бюджет!

— И считаю это достижением! Да, мама меня готовила, но поступал-то я сам. В этом отношении, наверное, я молодец. А вот то, что потом выгоняли, – не молодец. (Смеется.) У меня это идея фикс была – надо обязательно отучиться. Есть же люди, которые просто идут на кастинги и потом работают в театре, в кино. Меня это не устраивало. Я поступал. Меня выгоняли. Снова поступал. И только в Школе-студии МХАТ понял, что для того, чтобы быть отличником, достаточно просто хорошо учиться.

Многие профессии, которые вы хотели освоить в детстве, догнали вас в кино. А пожарным стать не мечтали? В сериале «Огонь» вы как раз играете командира отделения.

— Почему-то не задумывался об этом. Вот одноклассник мечтал и достиг больших высот – вся грудь в медалях. Вообще, когда начал работать с пожарными, то понял, насколько это опасный труд. Это профессия героическая, и правильно, что мы о них снимаем кино, – надо, чтобы все знали, что есть такие люди, которые трудятся на благо страны.

Вы какие-то собственные смыслы закладываете, когда примеряете на себя героические роли?

— Насколько сценарий позволяет. Я же не могу от себя что-то добавлять или требовать что-то более героическое. (Улыбается.) Конкретно в этом сценарии на первый план выходят личностные отношения, потому что пожарные дома практически никогда не бывают. Мало того, что надо быть влюбленным в свою профессию, – психика должна все это выдерживать. У всех есть истории про сгоревших людей, про то, что пожары снятся каждую ночь, особенно поначалу. Это очень сильные люди.

С огнем на площадке пришлось столкнуться или удар взяли на себя каскадеры?

— И каскадерам, конечно, досталось, и нам. Огонь-то в основном пиротехнический, и была одна история с учебным тоннелем – его специально поджигают, и ты должен пройти насквозь. Не все обмундирование выдерживает, а еще противогазы нужно тащить с баллонами. Нас туда особо не пускали, хотя какие-то вещи по чуть-чуть начали доверять. Вообще, когда со всех сторон огонь – это очень эпично смотрится.

Можно сказать, что служба в армии вас к таким испытаниям подготовила?

— Во всяком случае, что такое субординация, я знаю не понаслышке: там этому учат хорошо. А физическая база – это все-таки спорт.

И как сейчас форму поддерживает кандидат в мастера спорта по греко-римской борьбе?

— Зарядка, какие-то упражнения для себя. Главное – заниматься постоянно. А если время от времени, под настроение, все будет очень плохо. Это неотъемлемый фактор профессии, внешность ведь – и визитная карточка, и инструмент. Если долго не играть на скрипке, она расстроится. Здесь то же самое. Вообще, нужно постоянно развиваться, ходить на другие премьеры, смотреть свои собственные фильмы. Я просто знаю коллег, которые из принципа не смотрят свои фильмы. Но как тогда расти? Надо через силу смотреть, как бы тебя сначала ни ломало от вида этого чужого человека на экране. Но как тогда расти?

На плейбэке в мониторы тоже заглядываете?

— Если я не совсем понял, как будет выглядеть на экране то, что я сделал, прошу посмотреть дубль. Не все режиссеры соглашаются, потому что боятся рефлексирующих актеров. Но когда ты видишь себя, сразу понимаешь, где и что поправить.

В театре поправить не получится…

— Да, сцена не терпит ошибок. Поэтому у меня всегда перед выходом мандраж – сердце выпрыгивает. Сейчас пока могу себе позволить играть один спектакль («Физики» в Малом театре, — КР), хотя были времена, когда я играл по 27 спектаклей в месяц. Это тоже не совсем правильно – все должно быть по любви.

Участие всего в одном спектакле – это осознанный выбор?

— Для того чтобы выпустить премьеру в театре, нужно минимум три месяца. А это значит, мне нужно вырвать их из собственной жизни. С «Физиками» все получилось, потому что была пандемия, мы спокойно могли репетировать. Сейчас, слава богу, я занят в кино. Но обязательно придет время и для театра.

Вы же тогда, в 2020-м, собирались снимать собственный фильм?

— Еще до пандемии. У нас уже все было готово, даже финансирование нашли, и город для съемок выбрали – Волгоград. И вдруг локдаун, все накрывается медным тазом. Видимо, так надо было, потому что ничего не бывает случайно. Заново собирать команду пока тяжело, но сценарий под названием «Стена» ждет своего часа. Всем, кому я читал, нравится. (Улыбается.) Сам не могу судить свое произведение. Я и сцены оттуда убирал скрепя сердце – меня убедили, что мои личные размышления на экране никому не интересны. В итоге выкинул треть – словно ребенку палец отрезал. Но получилось более динамично.

До Малого театра вы 6 лет провели без сцены. Тяжело было уходить из МХТ?

— Олег Павлович Табаков создал великолепнейший театр, но во МХАТе я перестал расти. Три года пытался оторваться, потому что, с одной стороны, понимал, что нельзя уходить из такого места, а с другой – и в кино не снимешься, потому что занят в постановках, в которых никак не растешь. Станиславский говорил, что нет маленьких ролей, есть маленькие актеры. Но маленькие роли все же есть, и в них можно застрять!

Почему от антреприз после отказывались?

— Мне это не близко. Театр должен быть стационарным, я хочу приходить на работу и знать, что вот это моя гримерка. Возможно, потому что я Телец, мне нужна стабильность, все должно быть упорядоченно.

Как эта тяга к стабильности сочетается в вас с поиском нового?

— С трудом. Вся актерская профессия – это натянутый канат. С одной стороны, у тебя семья и друзья, с другой – карьера и работа. И ты должен идти по этому канату с двумя чашами воды, стараясь ничего не разлить. Я видел людей, которые выбрали семью, и у них закончилась профессия, обратных примеров еще больше. И то и другое трагично для человека. Я пытаюсь идти по ниточке, не забывая ни об одной из сторон.

Тогда что для вас семья?

— Тоже жизнь. Если у меня не будет семьи, я не выйду из роли. Думал, что такого не бывает, это все шутки и бред. Но когда 6 дней в неделю проводишь на площадке по 12 часов, в машине туда и обратно повторяешь текст, а половину единственного выходного спишь, твой персонаж постепенно замещает тебя. Времени на то, чтобы быть собой, просто не остается. И однажды я сильно испугался, когда написал человеку сообщение от лица персонажа. Очень злой, агрессивный текст. Хорошо, что поспал и потом его перечитал, но в моменте стало страшно, потому что я начал терять себя. А когда есть семья, ты приходишь домой, тебя обнимает маленький человечек, тут же вспоминаешь, что ты – Никита Панфилов. Для этого нужна семья – погрузиться в любовь и вспомнить, кто ты. Без семьи можно просто сойти с ума.

А когда вы впервые почувствовали народную любовь?

— После выхода «Адъютантов любви». Заходишь в ресторан, и тебя восхищенно спрашивают, живешь ли ты в этом районе. Как будто есть облачко, на которое актеры улетают после работы и там живут. А то, что они могут обитать в Жулебино (а на тот момент это было Жулебино), никто даже предположить не может. Хотя на съемках мне самому казалось, что в рай попал: я – студент, и вокруг меня Александр Абдулов, Армен Джигарханян, Марина Зудина, Игорь Ясулович, Александр Филиппенко. Слава богу, они ко мне относились как к сыну полка. А самый пик славы пришелся на «Сладкую жизнь». Вот там можно было зазвездить – все шансы были.

Почему миновало?

— Потому что пришлось с самых низов подниматься. Звездная болезнь – это когда у тебя не было денег, и появился миллиард, не было ролей, и стал получать главные. Тогда да, срывает крышу. Я видел, как это происходит, – ужасное зрелище. Люди работы потом лишаются, потому что мир кино маленький. И любой успех волнообразный: даже самая громкая премьера заканчивается, и нужно работать дальше. Это болезнь молодых актеров и актрис, чуть позже они осознают, что все люди умирают, а проекты забываются.

Но о некоторых проектах вспоминают еще долго. «Пес» совсем недавно снова разошелся на мемы уже в тиктоке.

— «Пес» – это уникальная история. Он нравится всем – и старикам, и трехлетним детям, и научным работникам, и гопникам во дворе. Не знаю, в чем фишка. Смешение жанров. Точное попадание кастинга всех актеров. Коллективный разум – 80% диалогов мы написали сами прямо на площадке. Наконец, то, что собака там еще, до кучи. Пазл сложился, и даже продюсеры говорили, что не будут ничего менять, потому что все и так прекрасно работает. До сих пор. Честно говоря, я уже устал от «Пса». У меня около 70 работ, я все-таки не актер одной роли и не персонаж дель арте. Но «Пес» тоже не вечен, когда-то и его популярность сойдет на нет.

Для вас есть разница между сериалом и полным метром?

— Для меня они ничем не отличаются. Вы знаете, некоторые говорят: «Вот снимите меня в большом кино, и я там всем покажу». Не покажешь! Если привык делать кое-как, то будешь делать кое-как и в большом кино, когда оно наконец-то у тебя появится. И любые ожидания на этот счет окончатся крахом. Я абсолютно уверен, что есть хорошие актеры и есть плохие. И если ты хороший актер, то не важно, куда тебя поставят и какую роль дадут. Сам сериал будет отстойный, а ты будешь молодец, потому что относишься к делу профессионально.

«Лысый нянь» – ваше первое семейное кино. Чувствовали особенную ответственность?

— Как сказал Олег Павлович Табаков, для детей надо делать еще качественнее, потому что они не прощают ошибок. Это маленькие камертончики, чье восприятие еще не изгажено. Они все чувствуют – если начать сюсюкать и дурачка включать, все провалится. Поэтому надо работать еще серьезнее, еще ответственнее. Есть показательный пример на эту тему. Я смотрел один спектакль, это было в конце сезона, актеры были заметно уставшие и играли на «отвали». Сам устал на это смотреть, и дети не обращали никакого внимания на происходящее. Вдруг на сцену вышла народная артистка – и весь зал замер. Потом она ушла, и все снова начали разговаривать. Мне это запомнилось, потому что именно умением притянуть внимание отличается профессиональный актер от непрофессионала. И неважно, как играли до тебя и будут после.

А ваш герой – профессиональная няня?

— Нет, Ветров – майор ФСБ (кстати, первый в моей карьере офицер Федеральной службы), который по секретному заданию попадает в дом, где живет многодетная семья, чтобы отыскать флешку с очень важными документами. Но заполучить ее гораздо сложнее, чем он думал, и поэтому он остается с ненавистными ему поначалу детьми. И это полностью меняет его отношение к жизни. Вообще, самое интересное во всех фильмах и сериалах – это изменение персонажа, неважно, от худшего к лучшему или наоборот. Меня иногда спрашивают, на какие роли ни в коем случае не соглашаться: на те, где нужно играть неизменное обрамление главного героя.

Вы и сами – многодетный отец (у Никиты трое детей от разных браков – сыну Добрыне 12 лет, дочери Авроре – 7, а младшей Афине еще нет и года, – КР). Есть ли у вас рецепт, как вырастить детей счастливыми?

— Создать счастливую семью, и в ней вырастет счастливый ребенок. Только так. Тот, кто бьет себя в грудь и говорит, что вырастит ребенка в одиночку, ошибается. Он или она вырастит половинку. Абсолютно развитая личность, которая понимает, что такое страх, и знает, какой бывает любовь, вырастает в разнополярности – когда мама, например, ничего не разрешает, потому что боится за ребенка, а папа разрешает: «Ничего страшного – если расшибешь, все заживет». При этом родители не должны нивелировать заслуги друг друга, и это огромная работа. Я только пройдя три брака понял, насколько это серьезная ответственность.

Впереди Новый год, как вы с семьей его празднуете?

— Это обязательно елка, мандарины, подарки, салют, снег. Подготовка к самому торжеству, конкретные песни, конкретные фильмы. Уже говорил, что я Телец – мне нравится, чтобы из нужных кубиков все сложилось, бетоном залилось и ни в коем случае не разъехалось. (Смеется.) Однажды пробовал отметить Новый год не в России и очень расстроился. Худший Новый год в моей жизни, потому что ничего из вышеперечисленного не было. Я как будто оказался в безвоздушном пространстве. Понял, что уезжать нельзя, нужно обязательно встретить его с семьей, дома. И чтобы непременно били куранты.