Милош Бикович: «Играть принцев – самое скучное дело»

Его дебютная роль в российском кино была небольшой, но очень важной. Именно герой Милоша Биковича произносит в финале «Солнечного удара» ключевой, фундаментальный и актуальнейший монолог про гибель великой страны. Причем ради съемок у Никиты Михалкова серб всего за несколько недель овладел чужим языком. И такая самоотверженность не могла остаться незамеченной: спустя всего несколько лет Милош стал одним из самых популярных и востребованных актеров в России, получил тут гражданство и сыграл главную роль в комедии, которая 3 года считалась самым кассовым отечественным хитом. Об этом и многом другом «КиноРепортер» поговорил со звездой накануне премьеры второго «Холопа».

Ради съемок в «Монтевидео: Божественное видение» вы учились играть в футбол, ради «Льда» – кататься на коньках, а в «Вызове» летали в невесомости и выдерживали нешуточные перегрузки на центрифуге. Есть ли предел ваших возможностей?

— Наверное, есть. Вернее, определенно есть. До него просто надо добраться. Поэтому я актерское мастерство и выбрал – и люблю его. За то, что могу пробовать себя в разных сферах жизни, испытывать свои границы на прочность, а затем их раздвигать.

Тогда как возникло продюсирование – как поиск историй под себя или желание рассказывать истории другим?

— И то и другое. Вы ищете такую историю, которую, как сами думаете, сможете лучше всех рассказать. Или которая вам кажется важной. Я продюсирую, потому что таким образом больше влияю на происходящее в кадре. На то, что это за история и как она рассказывается.

Вы амбициозны?

— Безусловно!

Сейчас амбиции актерские, продюсерские или общественно-политические?

— Профессиональные. Политических пока нет и, думаю, не будет.

Знаю, что вы не любите обсуждать еще не готовые проекты из-за актерского суеверия…

— Мне кажется, лучше быть скромнее, чем хвастаться впустую. Показывать надо больше, чем ты говоришь. Поэтому у меня есть эта осторожность.

А она не мешает? Вы чуть не отказались от ролей в таких громких проектах, как «Магомаев» и «Холоп», а еще продюсерам пришлось уговаривать вас сняться в «Отеле «Элеон».

— В каждом случае были свои конкретные причины. Мне кажется, это своеобразный урок для меня. Я бы не сказал, что человек по своей природе глуп, но он не всегда видит последствия. Особенно в актерском и продюсерском мире, где предугадать результат бывает очень сложно. Редко можно еще во время съемок со стопроцентной точностью понять, что проект получится. А уж до них – и подавно. Поэтому да, меня приходилось переубеждать.

А что нужно, чтобы вы согласились?

— В основном доверие. Если оно возникает, тогда я пытаюсь выслушать человека, понять его доводы, увидеть перспективу. В случае с «Холопом» мне не хотелось сниматься в очередной комедии. «Отель «Элеон» мне понравился, но мне казалось, что надо запомниться людям по более серьезной роли, а не начинать карьеру со спин-оффа уже успешного сериала. Но я не учел, что хороший проект – это в любом случае хороший проект. А комедия ничем не хуже и не ниже других жанров, например исторической драмы или трагедии.

Летом вышел рекламный ролик, где вас буквально отбивали от фанаток. А в жизни как?

— Не так, как в рекламе, но бывало и такое. Мы с моей подругой Елизаветой Орашанин-Теодосич (она сыграла Ведрану в фильме «Отель «Белград») однажды на фестивале должны были пройти сквозь толпу и выйти на сцену, чтобы представить кино. И мы бы просто не дошли, если бы останавливались и со всеми фотографировались. Тогда мы изобразили очень сильную ссору, кричали, ругались. Люди боялись подойти, потому что мы друг другу говорили жуткие вещи, а Лиза так сильно на меня орала, что людям казалось, что им тоже достанется, если подойдут! В итоге мы вовремя успели выйти на сцену.

Креативный подход!

— Да-да! Елизавета ругалась на меня, я извинялся, потом мы поменялись ролями.

А вам приходилось разочаровываться в своих кумирах?

— Такого не происходит, если не относиться к ним как к божествам. Я прекрасно понимаю, что все, кого я уважаю и с кого хочу брать пример, такие же люди, и они не идеальны. Поэтому не надо превозносить их до небес.

В процентном соотношении сколько сил и времени забирает работа в Сербии и сколько в России?

— Когда как! Примерно 40 на 60 в пользу России… А иногда в пользу Сербии.

…

Насколько темы для создания фильмов совпадают в двух странах? По-моему, главные пересечения – это религия, травмы прошлого и надежда на лучшее вопреки всему.

— Вы отметили хорошие точки, но далеко не все. Сейчас я дополню ваш список. Дайте мне секунду.

Милош в очередной раз отключает звук. Складывается впечатление, что где-то там, в салоне авто, он действительно вооружается листком бумаги и ручкой. Проходит полминуты. Снова слышу его голос, он говорит еще более сосредоточенно. Я в очередной раз поражаюсь тому, как Бикович вдумчив во время разговора.

— У нас из общих тем есть еще лихие 1990-е. Есть кризис того времени – развал Югославии, который был очень похож на распад СССР. Это тема страны, которой больше нет. Есть противостояние с Западом. А еще славянское прошлое, корнями уходящее в язычество, и «славное прошлое». И эмиграция – большая волна была в начале XX века, и сейчас происходит нечто подобное. Возьмите автобиографический «Роман о Лондоне» Милоша Црнянского про белого русского офицера, в чью судьбу автор вписал все свои боли и размышления, всю ностальгию и скорбь за Отечество. И вы не заметите, что это не русский автор. Я перечислил темы, у которых общие исторические и общественные черты, но этим ответом их не исчерпал.

Тогда вопрос как к продюсеру: как в кинематографе соблюсти баланс между прошлым и будущим, не срываясь в крайности?

— История идет по спирали. Это парадокс, который мы видим в ежедневной жизни, в моде, в каких-то бытовых вещах. Уроки для человечества идут по нарастающей: все повторяется, но перспектива уже немного другая. И переосмысление происходит в момент, когда у вас есть возможность одно и то же событие, миф или мотив увидеть с другой точки зрения. Только так вы можете для себя сделать какие-то выводы. Понять, насколько выросли и чему научились. Наконец, отследить уровень прогресса в обществе.

А от кого должна исходить инициатива такого переосмысления?

— Обычно она идет от художников, режиссеров, поэтов. Но эти люди не берутся из ниоткуда. Они пророки, вестники, пришедшие из народа.

Как в такие моменты не превратить художественное преувеличение в ложь, а патриотизм – в пропаганду? Между ними же огромная разница.

— Конечно, разница есть. Но когда ваша идея идет от сердца, а не делается под чьей-то эгидой, тогда вы сможете сделать искреннее патриотичное кино. Важно, что вы храните в своем сердце и что происходит в вашей голове. Причем кино может быть патриотичным, даже если в нем критикуют страну. Но надо делать это с любовью, а не с ненавистью.

Отведенное на беседу время подходит к концу. Благодарю и завершаю телефонный разговор до следующей встречи – уже на съемке… В назначенный час Бикович входит в студию, а через пять минут – и в кадр. Он приехал сразу после рабочей смены, блеск на коже уходит после легкого движения руки визажиста, да и переодевается Милош мгновенно. Свет заканчивают выставлять уже с героем на площадке. Он пока примеривается к пышной красной розе, которая в какой-то момент оказывается у него в зубах. Сверкает вспышка. На мониторе – готовая обложка.

Первый «Холоп» в российском прокате собрал больше 3 млрд рублей. Ждали такого успеха?

— Мы, конечно, надеялись на то, что фильм окупится, но не думали, что он тогда станет самым кассовым фильмом в истории российского кино. (Рекорд побил «Чебурашка» в 2023 году, заработав 6,8 млрд рублей, – КР.)

Такой результат повлиял на степень ответственности при создании второго фильма?

— Конечно! Но я ее чувствую, скажем так, не напрямую. Моя заслуга, как и ответственность, второстепенна, куда большая ответственность лежит на авторах и продюсерах. И в самой высокой степени — на режиссере.

В «Холопе 2» Гриша превратился в принца для Золушки. Понравилось играть королевскую особу?

— Я так скажу, лучше играть принца, чем валяться в хлеву с курицами, поросятами и другой живностью. (Смеется.)

Тогда в какую еще сказку хотелось бы попасть?

— Да ни в какую! Принцев и принцесс играть – самое скучное дело. Потому что они обычно одномерные, неэмоциональные и самые правильные. Я предпочитаю более сложных персонажей. Но вы имейте в виду, что общаетесь с человеком, который сначала отказался от Холопа.

Гриша как раз во второй части «Холопа» развивается в новом направлении, но все равно остается собой. Как много собственных идей вам удалось привнести в его характер?

— Этот процесс обычно происходит на подсознательном уровне. Кроме того, все хорошо прописано в сценарии. Это не такой проект, в котором я говорю: «Слушайте, мне не хватает такой сцены, где бы он сделал вот это». Все заранее продумано авторами и режиссером, надо просто в этих рамках существовать и делать свою работу.

Как вообще работается с Климом Шипенко?

— Мне с Климом легко. У него царит, скажем так, креативно-демократическая диктатура. Он вас выслушает, и если ему что-то понравится, примет идею, снимет несколько вариантов и потом на монтаже решит. Либо сразу скажет: «Нет, я знаю точно, что мне надо» – и даже попробовать не даст. Он очень хорошо понимает, чего хочет и как этого добиться. Клим не только мой хороший друг, он еще и учитель. И он учит не советами, а своим примером. Тем, как готовится к работе, испытывает материал. Он погружается так глубоко, чтобы потом легко взлететь. Очень ценно, когда такие люди находятся рядом и есть возможность у них учиться.

Пока фотограф ищет нужную светотень, Милош замирает на большой тумбе. Держится он непосредственно, несмотря на неудобную позу и накопившуюся усталость — все-таки к нам он приехал после смены. У окружающих резкий приступ сочувствия. Спустя несколько минут актер встает и подходит к монитору. Едва заметно кивает. Усилия того стоили.

…

Полностью интервью с Милошем Биковичем можно прочитать в журнале «КиноРепортер».