Невероятные приключения иностранцев в постсоветской России. Часть 1

Что ни говори, 1990-е в России были временем уникальным. По множеству причин, подчас совсем неочевидных. Взять хотя бы наш кинематограф, про который принято думать, что в 1990-х его как бы и не было. А он мало того что был, так еще и умудрился встроиться в мировую киноиндустрию, заняв в ней не самую, положим, завидную, но все же востребованную нишу. Период этот длился недолго, но принес немало плодов творческого симбиоза отечественных и иностранных деятелей.

«Сны о России» (1992), «Рин. Легенда об иконе» (1992)

Начнем издалека. В 1782 году японское судно «Синсе-мару» выдвинулось из провинции Эдо по направлению к столице, но попало в сильную бурю и осталось без руля и без мачты, то есть фактически без управления. Спустя несколько месяцев дрейфа корабль прибило к Алеутскому архипелагу. Экипаж сошел на берег острова Амчитка и наткнулся там на русских, которые в этом труднодоступном уголке империи промышляли добычей всякой ценной живности. Возвратиться домой японским морякам удалось лишь спустя 10 лет, пройдя долгий, полный испытаний путь.

О том, с какими трудностями довелось им столкнуться в огромной, холодной, незнакомой и необъятной стране, есть как минимум два более-менее достоверных письменных свидетельства. Одно из них, правда, называется «Сонный бред о России» и состоит в том числе из записей разговоров во сне непосредственных участников событий. Плюс художественный роман номинанта Нобелевской премии Ясуси Иноуэ. По которому крупнейшая японская студия Toho (та самая, заведующая вселенной Годзиллы) в 1992 году совместно с «Ленфильмом» сняла большое нарядное кино «Сны о России».

Главный герой фильма – отважный капитан «Синсе-мару» (Кэн Огата, снимался у Пола Шредера и Питера Гринуэя) отчаянно старается во что бы то ни стало вернуть своих людей на Родину. Ему мешают суровый климат, громадные расстояния, бюрократия и другие обстоятельства, а помогает видный русский ученый Эрик Лаксман, сыгранный Олегом Янковским. Последний, к слову, возглавляет российскую часть актерского ансамбля, составленную сплошь из наипервейшей категории звезд: Евгений Евстигнеев, братья Соломины, Анастасия Немоляева и даже Марина Влади в роли Екатерины II.

До конечного пункта этой одиссеи в итоге добираются далеко не все. Кто-то, застряв посреди Сибири, утрачивает надежду, но обретает любовь и решает остаться. Кто-то утрачивает ногу, но обретает новую веру и тоже решает остаться. Оно и немудрено: кому нужна недоразвитая изолированная от всех Япония, где за любые контакты с иностранцами в лучшем случае сажают за решетку, когда есть прогрессивная и благожелательно открытая миру Россия? Что ж, не поспоришь. В этом аспекте – что касается заложенного посыла – «Сны о России», конечно, на «отлично» прошли проверку временем. Как, впрочем, и во всех иных аспектах. По сей день недурно смотрится эта картина.

Чего не скажешь о другом кинематографическом продукте совместного японо-российского производства того же периода, под названием «Рин. Легенда об иконе». Это байопик о первой японской православной иконописице (!!!) Рин Ямасите. Краткая справка: родилась Рин Ямасита в простой самурайской семье, в юности увлеклась живописью, далее познакомилась с православием, приняла крещение, съездила в Петербург поучиться иконописи и благополучно укатила обратно. Ничего, в общем, такого уж захватывающего с ней не происходило.

Поэтому режиссер Родо Седзи и сценарист Владимир Кунин («Хроники пикирующего бомбардировщика», «Интердевочка», «Сволочи») сами понапридумывали всякого захватывающего. Что, например, сразу по прибытии в Петербург она первым делом посетила Исаакиевский собор и восхитилась его внутренним убранством, а на выходе стала свидетельницей убийства Александра II. Однако ничуть не растерялась, достала карандашик и оперативно набросала портрет Софьи Перовской. И до кучи успела подружиться с тремя народовольцами.

Далее по сюжету фильма Рин Ямасита поступает в иконописное училище, где монашки подвергают ее жестокому буллингу и не пускают в Эрмитаж любоваться полотнами Рафаэля. Но вопреки всему одаренная дочь самурая упорно оттачивает навыки и достигает таких высот, что сам Иисус Христос является к ней, чтобы вручить свой нерукотворный образ. Точь-в-точь как в предании о царе Авгаре и Мандилионе. Ну а потом, как водится, приходят большевики и все портят, сталкивая прекрасную Россию в пучину мерзкого безбожия. Ох уж эти большевики. Нет нигде спасения – вот и японцы не дадут соврать.

«Прекрасная незнакомка» (1992)

А знаете, у кого еще сразу после развала СССР страшно болела душа о «России, которую мы потеряли»? Не поверите, у поляков. Точнее, у именитого польского режиссера Ежи Гоффмана. Который при содействии Владимира Железникова («Чучело») переработал рассказ Алексея Николаевича Толстого «Возмездие», принадлежащий к жанру хардкорного порно («Я вгонял жестокое орудие страсти в умирающее от страданий и ненависти тело…»), в манерную шпионскую мелодраму.

Молодой и горячий поручик Обозов, отдыхая в ресторане в компании сослуживцев, вступает в конфликт с Григорием Распутиным, который начал буянить, и дает ему решительный отпор. Вскоре поручика вызывает к себе полковник, на чьих глазах все это происходило (в нем мы не без радостного удивления узнаем Никиту Михалкова, разговаривающего не своим голосом по-польски), и выдает ему архиважное задание: доставить поездом в Швецию письмо.

В поезде Обозов встречает собственно прекрасную незнакомку и влюбляется в нее без памяти, забывая напрочь и об архиважном задании, и обо всем на свете. У Толстого все заканчивается изнасилованием, побоями, казнью через повешение и импотенцией (да, чтиво не для слабонервных). У Ежи Гоффмана финал куда более сентиментальный, хотя все равно достаточно трагичный. С неожиданным поворотом, в котором герой Никиты Сергеевича также участвует.

При этом под трагедией конкретного поручика Обозова, соблазненного и коварно обманутого, подразумевается, очевидно, трагедия всей страны, тоже в некотором роде соблазненной и обманутой. Весь фильм, действие которого разворачивается в 1916 году, на фоне грохочущей где-то рядом Великой войны, насквозь пропитан тревожным предощущением надвигающейся катастрофы. В открывающей сцене один эпизодический персонаж даже предсказывает ее с помощью сложения цифр. А другой делится по тому же поводу таким ценным наблюдением: «В России все роковое. И любовь, и смерть». Золотые слова. По крайней мере, это многое могло бы объяснить.

«Экспресс до Пекина» (1995), «Полночь в Санкт-Петербурге» (1996)

Однако большинство зарубежных кинематографистов в 1990-х стремились в Россию не для того, чтобы разбираться в ее прошлом (нам бы самим как-нибудь разобраться), а в первую очередь для того, чтобы как следует рассмотреть ее настоящее. Интересно ж всем было, что у нас тут творится, в условиях ускоренного перехода от сгнившего изнутри социализма к оголтелому капитализму. В числе прочих с целью разузнать, что да как, к нам был заслан легендарный английский разведчик Гарри Палмер.

Выходившая в середине 1960-х серия фильмов про Гарри Палмера по мотивам книжного цикла писателя Лена Дейтона позиционировалась как конкурентный ответ бондиане. Но, достаточно бодро стартовав, после третьего фильма серия выдохлась. И вот, спустя 30 лет ее было решено возродить. На ведущую роль вернули постаревшего Майкла Кейна и запустили в работу сразу два телевизионных фильма: «Экспресс до Пекина» и «Полночь в Санкт-Петербурге».

По сюжету, Гарри Палмера руководство отправляет в отставку, но долго сидеть без дела ему не приходится: русский олигарх Алексей Алексеевич (Майкл «Дамблдор» Гэмбон) тут же приглашает его посетить Санкт-Петербург. Наша Северная столица встречает дорогого гостя из Великобритании погоней на «Волгах» по проспектам и набережным, плавно перетекающей в погоню на катерах по Неве. После чего Алексей Алексеевич предлагает ему подзаработать, разыскав похищенное биологическое оружие.

В помощь Гарри Палмеру отряжается надежный русский парень Николай Петров. Играет его Джейсон Коннери – сын Шона Коннери, лучшего из Бондов. Вокруг этого факта в фильме построена маленькая меташутка: в коротком диалоге с Палмером Николай Петров упоминает, что его отец тоже был английским разведчиком и что они с ним, вероятно, были знакомы.

Это позволяет предположить, что Гарри Палмер и Джеймс Бонд делят одну киновселенную на двоих. Из чего по закону транзитивности следует, что Джеймс Бонд также делит одну киновселенную с Дмитрием Нагиевым в роли чеченского террориста, который в конце «Экспресса до Пекина» выскакивает из машины и принимается беспорядочно палить из автомата.

То есть, как видим, хаотичную суть наших лихих 1990-х британские деятели схватили весьма точно. Разруха, бандитизм, воровство, разврат, терроризм, бесконечный передел сфер влияния и кровавые разборки всех со всеми – все это в телефильмах обильно присутствует. Да еще сверху щедро присыпано отборной клюквой. В частности, важную сюжетную функцию выполняет в «Экспрессе до Пекина» обыкновенная matryoshka. Но вместе с тем в сколько-нибудь стройную историю эту самую суть облечь британские авторы не удосужились.

В первом фильме это еще не так бросается в глаза, поскольку там хватает развлекательной движухи: погони, перестрелки, тот же Нагиев, уморительное авиапутешествие буквально куда Бог пошлет внутренним российским рейсом, добрый и пьяный Александр Ильин в баре славного города Братска. А вот в сиквеле ничего такого нет. Поэтому там все довольно грустно и скучно.

Разве что сцена, в которой герой Майкла Кейна прячется от снайпера в толпе демонстрантов-коммунистов, хватаясь за алое знамя, смешная. И другая, где он прячется за спиной у статуи Сталина. В остальном же – унылое повторение пройденного. Только вместо похищенного биологического оружия – похищенный плутоний. К которому позже добавляются похищенные балерина и музейные экспонаты. В общем, неудивительно, что на этом серия про Гарри Палмера, едва восстав из небытия, снова заглохла.

Конец первой части. Часть 2.