Что такое слоубернер

Хоррор – один из популярнейших жанров кино, его смотрят и любят миллионы, а потому неудивительно, что в свое время он разделился на дюжину поджанров вроде слэшера, фантастических ужасов и «найденной пленки». Чем дальше, тем сложнее разобраться в многочисленных разветвлениях хоррора, тем более что многие фильмы сочетают черты разных жанров. Так что мы решили начать с одного из самых свежих и любопытных видов ужасов – слоубернера.

Что такое слоубернер?

Для начала разберемся, что из себя представляет этот таинственный слоубернер. Слово образовано от английского slow (медленно) и burn (гореть). Есть и красивый почти русскоязычный аналог: «медленно тлеющий хоррор». Суть полностью соответствует названию: события разворачиваются небыстро, саспенс нарастает постепенно, и к моменту развязки зритель за счет темпа даже не осознает, насколько все плохо обернулось. В слоубернере нет скримеров, зато – почти всегда – есть социальный подтекст.

Как правило, сюжет фокусируется на семейных вопросах («Оно приходит ночью», 2017), неравенстве («Прочь», 2017), проблемах сексуального характера («Оно», 2014) и так далее. Персонажи в таких фильмах детально проработаны, а для их развития не требуется сложных художественных решений. Еще одно важное отличие: в слоубернере нет литров крови и резни, бюджет в основном невелик, да и на место блокбастера вроде «Хэллоуина» или «Крика» в прокате он не претендует. Его дело – это домашние экраны или маленькие кинозалы.

Что интересно, само слово «слоубернер» относилось прежде не к кино, а в целом к какому-либо явлению, которое впечатляет человека не сразу, но начинает нравится со временем все больше и больше. Например, песня, альбом, телешоу. Ну, или фильм.

А постхоррор?

Слоубернер нередко называют просто «постхоррор», что, по сути, значит «после хоррора» – новый виток в развитии жанра, когда просто хоррор уже неактуален. Также это явление порой называют «новой волной хорроров». И все-таки слоубернер – лишь одна из разновидностей постхоррора, который включает гораздо больше разных поджанров.

Постхоррор иначе называют «возвышенные ужасы» (англ. elevated horror), что значит: в фильме нет сюжетных дыр и необъяснимых смертей, нет неоправданного насилия и никто не идет в подвал под крики зрителя «не ходи туда». При этом есть самые важные элементы ужастика – сама по себе смерть или убийство, или катастрофа, а также саспенс и в целом мрачная атмосфера. Однако на этой базе строится авторское кино на серьезную тему, с выверенным аккуратным стилем и событиями, которые можно трактовать по-разному.

Слоубернер раньше

Несмотря на то, что слово «слоубернер» используется лишь последнее десятилетие, фильмы с чертами медленно тлеющего хоррора существуют с зарождения кинематографа. Но это не целая «волна» фильмов, а отдельно стоящие картины. Один из самых ярких примеров – «А теперь не смотри» (1973) и «Изгоняющий дьявола» (1973), его более пугающий «коллега».

Несмотря на то, что сюжеты принципиально разные – в первом речь идет о проживании травмы, которая сводит героев с ума, а во втором причиной гибели человеческой души является сверхъестественная сила, – оба этих фильма стали ответом на социальные изменения, которые к началу 1970-х вызывали сильную тревогу. Например, отделение личной жизни от жизни церковной, или сексуальная революция, или высокий уровень жестокости, или неспособность общества работать с травмой, что приводит к разрушительным последствиям.

Одним из самых ярких адептов плавно развивающегося кошмара был Роман Полански: «Отвращение» (1965), «Ребенок Розмари» (1968) – режиссер успешно использовал формулу слоубернера еще до того, как это стало мейнстримом. Еще раньше это сделал Альфред Хичкок. Его «Веревка» (1948) с убийством в самом начале заставляет в ужасе ждать, чем закончится «вечеринка на костях», и это именно то, что вполне можно назвать слоубернером теперь. Как, впрочем, и «Сияние» (1980) Стэнли Кубрика. Словом, примеров, которые доказывают, что слоубернер существует давно и успешно, достаточно.

Слоубернер сейчас

Слоубернер как описание хорошо сделанного хоррора пригодился в 2010-х, когда хорроры со скримерами и никому не нужными подвалами зрителю уже порядком надоели. Предвестником слоубернера можно назвать Джеймса Вана, хотя он, скорее, пересмотрел суть хоррора и на старой, но мощной базе построил обновленный и прокачанный ужас. Ван – как раз про «возвышенные ужасы»: его франшизы «Астрал» (2010-2013) и «Заклятие» (2013-2016) отталкиваются от необъяснимых явлений, которые произрастают из вполне объяснимых человеческих грехов и ошибок. Благодаря Джеймсу, например, стало очевидно: прежде устоявшиеся клише не работают (и денег не приносят).

Почти тогда же на горизонте появляется «Ломка» (2012) Аарона Мурхеда и Джастина Бенсона, где как будто ничего не происходит, но почему-то очень страшно. Затем – «Бабадук» (2014), «Приглашение» (2015), «Прочь» (2017), «Суспирия» (2018)… Перечислять можно долго: ужасы, в которых переживания героев представляют из себя больший кошмар, нежели монстр извне, смотреть гораздо интереснее и страшнее, потому что угроза вроде как реальная. Такая знакомая, локальная, почти домашняя и привычная. Парень в маске или призрак так не напугают, как надвигающаяся Меланхолия – в планетарном и персональном масштабе, – или семейное недопонимание, доведенное до уничтожающего абсолюта.

И вот независимые инди-хорроры уже зарабатывают деньги и делают имя такой маленькой студии, как А24 (сейчас уже ворочает миллионами после успеха «Все, везде и сразу»).

Но было бы странно считать, что медленно тлеющий хоррор относится исключительно к западному кинематографу. В России и даже в СССР снимали ленты, которые вполне попадают под описание слоубернера. Пугающий до чертиков «Господин оформитель» (1988), в котором, по факту, кошмар как таковой прячется где-то в тени, и до последнего не показывается зрителю, – один из самых ярких примеров. Если же вернуться в наше время, то и здесь попадаются оригинальные проекты: например, «Гипноз» (2020) Валерия Тодоровского и сериал «Топи» (2021). Хотя за слоубернер в современной России сейчас, скорее, отвечает якутский кинематограф: среди недавних примеров – «Иччи» Костаса Марсаана.

Имена

Среди тех, кто прочно обосновался в жанре, есть несколько самых громких имен. О некоторых мы даже писали. Например, Роберт Эггерс, снявший «Ведьму» (2015), «Маяк» (2019) и – совсем недавно, – «Варяга» (2022). Или Аарон Мурхед и Джастин Бенсон – в их случае начинать знакомство с жанром лучше с «Паранормального» (The Endless, 2017). Джордан Пил больше сосредоточен на социальном триллере, но его «Прочь» (2017) вполне можно вписать с краю. Ари Астер так и вовсе дважды подряд высказался про культы: «Реинкарнация» (2018) говорила о человеческих грехах на примере разрушения одного семейства, а «Солнцестояние» (2019) превратилось в кровавую проработку травмы при ярком дневном свете.

Йоргоса Лантимоса тоже можно назвать адептом слоубернера: его «Клык» (2009) и «Убийство священного оленя» (2017), оба про нездоровые семейные отношения, воспринимаются как медленно надвигающаяся локальная катастрофа. Которая, впрочем, может произойти, когда мы закрываем глаза на титрах, а может и не состояться вовсе. В этом есть особый шарм медленно тлеющих ужасов.

Отчасти вдохновленный немецким «Реквиемом» (2005) триллер «Тельма» (2017) Йокима Триера – пример скандинавского слоубернера, где семья и церковь становятся преградой для перехода в самостоятельную жизнь. А недавний «Агнец» (2021) дебютанта Вальдимара Йоханнссона исследует межкультурные границы и выворачивает понятие невинного создания наизнанку – тоже, кстати, на примере одной семьи.

Даже Алекс Гарленд, можно сказать, «зашел» в кино со слоубернером – его «Из машины» (2014) отталкивается от страхов, связанных с ИИ, заставляя не просто опасаться в течение фильма, но и столкнуться лицом к лицу с последствиями «игры в бога». Эта же тема отчасти раскрывается и в «Программистах» (2020), хотя слоубернером в чистом виде этот сериал не является.

Если подумать, почти все эти имена связаны с долгожданными и обсуждаемыми проектами: их ждут на фестивалях, их выкупают стриминги, они номинируются на престижные кинопремии. Так что уже и неважно, насколько слоубернер связан с хоррором: похоже, это просто новый способ говорить о социально значимых вещах, ведь лучший способ привлечь внимание – это шокировать. А шокировать у них получается.