Женщины в окнах, поездах и других местах

В российский широкий прокат выходит фильм «Девушка в окне» – по всем внешним признакам не первого сорта опус, который мимикрирует под представителя одной довольно любопытной категории. Вы ведь наверняка встречали похожие заголовки: «Женщина в окне», «Девушка в поезде», «Женщина в доме напротив девушки в окне». А то и видели что-нибудь из перечисленного. Что это все такое, как называется, откуда оно взялось и почему вдруг так бурно расплодилось? Сейчас мы вам подробно расскажем.

Начнем по порядку. Условно говоря, это все психологические триллеры. Вернее, психологические триллеры определенного поджанра. Который называется бытовой нуар (domestic noir). Сам термин, изначально литературный, появился сравнительно недавно – в 2013 году, сразу после того, как поджанр, собственно, оформился. Однако корни его уходят глубоко во тьму веков.

Насколько именно глубоко, правда, доподлинно неизвестно. Мнения специалистов разнятся. Кто-то полагает, что раз бытовой нуар суть ответвление психологического триллера, то и родословную его следует вести от тех же предков – готических романов XIX века, где уже можно встретить ряд ключевых элементов бытового нуара: давящие замкнутые пространства, терроризируемые женщины, загадочные мужчины со скрытыми недобрыми намерениями.

Кто-то еще дальше копает и находит один из важнейших мотивов бытового нуара во французской народной сказке про Синюю Бороду. Там, напомним, девушка выходит замуж за знатного мужчину, а он вдруг (хотя на самом деле не так уж и вдруг) оказывается серийным убийцей.

Те же, кто не любит так сильно заморачиваться, останавливаются на середине XX века. Среди поп-культурных артефактов этого периода потенциальных источников вдохновения для авторов бытового нуара – прямо-таки пруд пруди. Книги Дафны дю Морье, фильмы Альфреда Хичкока и Роберта Олдрича, а главным прототипом обычно назначают классический триллер Джорджа Кьюкора с Ингрид Бергман и Шарлем Буайе «Газовый свет» (1944) по одноименной пьесе Патрика Гамильтона. Где по сюжету галантный джентльмен в корыстных целях убеждает свою молодую жену в том, что она сходит с ума.

Сам по себе фильм причисляется к иному разряду – матримониальных триллеров, или триллеров о супружестве, наибольшее распространение которых пришлось в США на 1940-е годы. Что было ответом на резкий всплеск числа случаев домашнего насилия – одно из последствий Второй мировой войны.

«Газовому свету», как известно, мы обязаны модным нынче словом «газлайтинг». Им обозначается разновидность изощренного психологического воздействия, которую практиковал герой Шарля Буайе и которую частенько практикуют герои произведений бытового нуара.

Ну а теперь перенесемся в текущее тысячелетие. Финал сверхпопулярного сериала «Отчаянные домохозяйки» о том, как четыре любопытные подружки из сытого пригорода непрестанно суют свои длинные напудренные носы в личные дела соседей, в 2012 году собирает у экранов порядка 30 миллионов телезрителей. И в том же году становится бестселлером роман Джиллиан Флинн «Исчезнувшая». Сегодня последний общепризнанно считается одним из столпов бытового нуара, тогда как его одноименная экранизация 2014 года, выполненная Дэвидом Финчером, – один из важнейших триллеров как минимум прошлого десятилетия.

Итак, перейдем наконец к основному вопросу повестки. Как распознать, что какой-либо фильм или сериал относится к категории бытового нуара? Каковы его отличительные признаки? Во-первых, он, скорее всего, основан на романе-бестселлере с обложкой, украшенной мрачным фотографическим изображением и надписью крупным жирным шрифтом (как правило, без засечек). Именно так была оформлена «Исчезнувшая», и впоследствии такой тип дизайна обложки превратился в стандарт. Притом написан роман обязательно женщиной, либо мужчиной, который для конспирации пользуется гендерно нейтральным псевдонимом с инициалами вместо имени: С. Дж. Уотсон, Эй Джей Финн. Что, надлежит отметить, весьма иронично в контексте актуального фемдискурса.

В центре повествования – опять же, женщина. Она находится в своей естественной – с точки зрения так называемой патриархальной традиции – среде обитания, принадлежит к привилегированной, но не слишком, социальной группе. У нее есть красивый дом в сытом пригороде, муж, дети (опционально), она не испытывает материальных проблем, но все равно несчастна. Поскольку не по душе ей вся эта выматывающая рутина и/или поскольку муж – козел, негодяй, изменник, абьюзер, двуличный, подлый, Бен Аффлек, руки распускает (можно выбрать сразу несколько вариантов). Таковы героини Розамунд Пайк в «Исчезнувшей», Блейк Лайвли в «Простой просьбе» (2018), Риз Уизерспун, Николь Кидман и Шейлин Вудли в сериале «Большая маленькая ложь» (2017 – 2019).

Или же ровно наоборот: у женщины были красивый дом в сытом пригороде, муж, дети (опционально), она не испытывала материальных проблем, но однажды она все это по какой-то причине (причина раскроется ближе к финалу) потеряла и теперь, сломленная и психически травмированная, горюет, заливая в себя оптом алкоголь. Таковы, например, героини Эми Адамс в «Женщине в окне» (2021), Эмили Блант в «Девушке в поезде» (2016).

А далее женщина вовлекается в незаурядные таинственные события. Случается что-то такое, что располагает к любительскому детективному расследованию. Скажем, у нее на глазах убивают другую женщину («Женщина в окне»). Или какая-нибудь другая женщина неожиданно пропадает («Девушка в поезде», «Простая просьба»). Или пропадает она сама («Исчезнувшая»). В «Прежде чем я усну» (2014) ситуация, на первый взгляд, чуть витиеватее – там у героини Николь Кидман, живущей в красивом доме с мужем и не испытывающей материальных проблем, каждое утро пропадает память. Но это, в сущности, ничего не меняет.

Действие умеренно динамично разворачивается преимущественно в домашних интерьерах, со вкусом обставленных, но при этом как бы давящих, зловещих. В процессе расследования из шкафов то и дело выпрыгивают скелеты, и в какой-то момент выясняется, что во всем виноват хитрый циничный манипулятор, который все это время был перед носом. Притом он может быть как мужского гендера («Прежде чем я усну», «Девушка в поезде», «Женщина в окне»), так и женского («Исчезнувшая», «Простая просьба»).

В любом случае все сводится к освобождению женщины – в том или ином виде. От власти мужчины-абьюзера (изменника, негодяя, Бена Аффлека), от чувства вины, от алкоголизма, от той самой опостылевшей рутины в конце концов. Тем, надо думать, и прельщает целевую аудиторию бытовой нуар.

Эти истории, с одной стороны, говорят с условной среднестатистической домохозяйкой на одном языке и обращаются к ней от лица почти такой же среднестатистической домохозяйки, лишь слегка идеализированной – с социальным статусом повыше и внешними данными позавиднее. А затем запускают в привычную для аудитории бытовую среду страхи – хорошо проверенные и эффективно щекочущие нервы.

Один страх – древний, из тех далеких времен, когда почти любая женитьба была фактически лотереей. Теперь это давно уже не так, но страх того, что самый близкий человек внезапно окажется каким-нибудь извергом (вспомним, опять же, «Синюю Бороду»), никуда не делся, а лишь затаился немного. Ну а другой страх – более поздний, сформировавшийся в эпоху урбанизации, когда массово переезжающие из деревень в города люди обнаружили, что опаснейшую из угроз представляет не неведомый чужак извне (его воплощения мы встречаем в различных образах злодеев из традиционного фольклора), а такой же человек, живущий по соседству (отсюда – образы зла в городском фольклоре).

С другой стороны, в сюжеты бытового нуара вплетаются активно продвигаемые фемдискурсом мотивы: все мужики козлы, а если не козлы, то только прикидываются порядочными, тогда как на самом деле козлы, женщин обижают, третируют, абьюзят, газлайтят, так далее. Насколько такая прямая артикуляция существующей проблемы домашнего насилия способствует ее разрешению, судить трудно. Вероятно, точно так же, как прямая артикуляция любой другой существующей проблемы. То есть в какой-то мере – да. Но лишь в какой-то мере. Зато чему это точно способствует, так это росту благосостояния авторов бытового нуара – в том числе за счет приобретения прав крупными студиями. Как видим, домашнее насилие никуда не делось. Зато всеразличные «Женщины в окнах» и «Девушки в поездах» продолжают штамповаться в промышленных масштабах.