Елена Николаева: «Я не люблю лирических героинь, хочу в сказке сняться»

Героиня Елены в сериале «Актрисы» ради роли готова идти буквально по головам, ее Бригита из спектакля «Любовницы» ради успеха — тоже. Сама Елена Николаева совершенно не такая. В интервью Николаева честно признается: отчасти сама виновата, что за два десятка лет в профессии, имея массу ярких работ в кино и в Театре наций, так медленно шла к славе.

Один из твоих знаковых спектаклей – «Шведская спичка», в котором ты дебютировала в театре еще 16 лет назад. Он до сих пор идет при полных залах. Что помогает сохранить желание выходить на сцену и играть одно и то же в течение стольких лет?

— Спектакли – живой организм: некоторые и один сезон выдержать не могут, а некоторые годами идут… Это только кажется, что они все одинаковые. Мы каждый раз находим для себя что-то новое. Что касается «Шведской спички», то тут еще секрет долголетия, возможно, в том, что ее показывают не так часто и мы с удовольствием собираемся и играем ее как в последний раз.

Это ведь первый спектакль выпуска мастерской Олега Кудряшова в ГИТИСе 2007 года. И насколько я знаю, ГИТИС был не первой твоей попыткой поступить на актерский…

— Да, первый раз вообще был чистой авантюрой. Меня в Школу-студию МХАТ на прослушивание позвала подружка за компанию – вместе же не так страшно. Я тогда за ночь все выучила, пришла, а меня взяли сразу на третий тур. Это было очень круто! Правда, сказали поменять репертуар, а я, не понимая, что мне просто повезло и все не так просто, решила: вот еще, не буду ничего менять – я все классно читаю! Ну и срезалась.

Тебе вообще свойственна подобная уверенность в себе или ты просто была под воздействием момента?

—Я стараюсь быть уверенным в себе человеком и если в чем-то твердо убеждена, меня очень сложно сбить. Поэтому и в ГИТИС пришла поступать через год, держа в голове, что всех порву. Сейчас на это смотрю со стороны: ходила такая вся из себя наглая, в красной юбке… (Смеется.)

И ведь действительно порвала!

— Порвала, потому что эта уверенность в себе была не на пустом месте. Были и подготовка, и заряженность. Я считаю, что балетная школа – а я окончила Школу-студию Игоря Моисеева – мне очень многое дала: это как своего рода курсы по выживанию. Когда еще училась там на третьем курсе, был такой момент: пришла к маме и сказала: «Мама, все, не хочу, не могу больше – забери меня, пожалуйста!» А мама (солистка балета Русского народного хора им. М. Пятницкого, — КР) сидела и раскладывала пасьянс. И вот она делает паузу, кладет карту и говорит: «Лен, я все понимаю. Давай так. У тебя осталось полтора года. Вот ты доучишься, а потом уходи». Так спокойно, не ругалась… То, что я сейчас пытаюсь делать со своими детьми, но у меня не всегда получается.

Был еще занятный период, когда ты танцевала у Владимира Левкина из «На-На»…

— Два года – с 15 до 17 лет. Это было, конечно, весело! (Смеется.) Я помню, как мама меня повела на прослушивание, а я была его фанаткой, мелкая же еще совсем. Он мне так нравился! И вдруг входит Левкин в шубе в пол. Я: «О-о-о!..» И вот он взял тогда меня и еще одну девочку, хотя кастинг был большой.

У тебя же не только мама балерина, бабушка тоже занималась танцами, затем ты освоила эту профессию. Казалось бы, дальнейший путь очевиден.

— Я вообще мечтала стать Анной Павловой. Занималась художественной гимнастикой, училась в Академии им. Анатолия Борзова и хотела в классический балет. И когда после выпуска школы-студии не увидела себя в списках зачисленных в ансамбль, для меня это было катастрофой. А сейчас понимаю: господи, спасибо! Если бы меня взяли, я не пошла бы в театральный – сто процентов!

Какая-то невероятная череда случайностей в судьбе: не взяли в ансамбль, подружка позвала на прослушивание…

«Случайности не случайны», но вместе с тем понимаю, что на самом деле все в моей жизни происходит каким-то непостижимым образом. К Олегу Львовичу Кудряшову, которого я искренне считаю лучшим мастером в стране, я тоже ведь случайно попала. Тогда даже не знала, кто это. Как все, поступала везде, но с уверенностью, что буду учиться в Школе-студии МХАТ у Земцова и Золотовицкого, а вышло так, как должно было быть…

Еще одно везение – показ выпускного спектакля «Шведская спичка» Евгению Миронову, который только возглавил Театр наций. Он взял вас к себе, и благодаря этому «кудряши» остались вместе.

— Это чудо какое-то! Нам просто негде было репетировать – мы это делали и на кухне, и во дворе. И нас временно пустили в театр – он же тогда был в полном запустении, там дерево за сценой росло… А в итоге получили работу. И наш курс поэтому даже не показывался в других театрах — необходимость как-то неожиданно отпала. Вот уже сколько лет мы все как большая семья. Буквально вчера с моей однокурсницей Юлей Пересильд сидели и обсуждали, что надо всем собраться и наших педагогов позвать.

Притом что студенчество в те годы было непростым. Ты-то хоть москвичка – было где жить…

— Да, сначала, когда только поступили, у меня жила Оля Смирнова, потому что ей не давали общежитие. Потом Наташка Ноздрина… Но что нас объединяло – весь курс был просто нищим, ни у кого денег не было. Просто удивительно!

Вы же даже в подземных переходах пели!

— Ага, деньги так зарабатывали – я, Лена Лабутина, Пересильд, Ноздрина и Смирнова. По голосам раскладывали. Там еще и эхо – красиво! (Смеется.) В основном собирали на какие-то праздники, которые нужно отметить, а денег на них не было. Мальчиков с 23 февраля поздравить, например.

Ты начала сниматься почти сразу после выпуска. И были ведь главные роли в весьма заметных проектах – «Девочка», «Фонограмма страсти»… Почему они не стали точкой отсчета звездной карьеры?

— Ох, это такая боль для меня… (Смеется.) Я ведь выпустилась и сразу начала сниматься. У меня было очень много проектов – бывало 3–4 параллельно. Вообще не спала – постоянно съемки, съемки, съемки… Но, наверное, тогда мои мозги как-то не очень правильно работали. Я только вышла замуж, родила ребенка (сын Артемий, ему сейчас 13, – КР), и у меня были другие приоритеты.

Имеешь в виду, что надо постоянно «светиться», заводить нужные связи? Тебе это не близко?

Да, я никуда не ходила, забивала на все тусовки. Да и сейчас мало что изменилось. Я не звоню: «Сделайте мне пригласительные». Зовут – приду, если у меня есть время. Вот к вам сходила на премию «Аванс», так как «КиноРепортер» меня официально пригласил, что приятно.

И то, что тебя словно не замечают, спокойно воспринимала?

Нет, конечно! Пара последних лет была для меня адским периодом. Я была в таком упадническом настроении, что даже пошла учиться на бариста. Поняла, что, если я на что-нибудь не переключусь, сойду с ума.

Думала об уходе из профессии?

Никогда! Меня никогда не оставляла надежда – я же борец! И тогда я сказала себе: мне просто надо отвлечься, а потом появится что-то, потому что не может быть по-другому. Так и произошло!

Вышли «Актрисы»?

Да! Не поверишь: звонки начались на следующий же день! И я, конечно, счастлива, и пусть так и будет. Но я ведь и до этого тоже была. И не хуже, чем в этом сериале. Ну как? Вот это мне не дает покоя. Столько времени не могли разглядеть!

Звонки вылились во что-то конкретное?

— Я снялась в сериале с рабочим названием «Хулия» с Женей Громовой и Никитой Ефремовым. Начала сниматься у Юры Быкова в «Лихих» – очень давно с ним хотела поработать! Но главное для меня сейчас – наш спектакль «Последнее лето», его поставил Данил Чащин по пьесе Анны Козловой. Там два очень крутых состава: Юля Пересильд, Михаил Тройник, Дмитрий Чеботарев, Иван Добронравов, Мила Ершова…

И вот тут в кино про тебя можно было бы обозначить хеппи-энд и пустить финальные титры. Но жизнь – не кино, и она продолжается. В том числе в наших детях. Захотят они стать актерами?

— Боюсь, моя дочь уже идет в эту сторону. (Смеется.) Вчера как раз гуляли с Юлей Пересильд, ее и моими детьми, собаками. И еще наш общий агент Наташа. И моя дочка Ника (11 лет, — КР) к ней с вопросом: «Наташа, так. Что мне нужно сделать для того, чтобы начать сниматься?» Я в шоке. Наташа ей отвечает: «Ну, вот надо вам с мамой сделать фотографии…» Господи, ну почему?

А сын? Он же у тебя футболом занимается? Может, обойдется?

Надеюсь! Хотя, знаешь, тут день рождения Ани Пересильд отмечали, пели с караоке. И когда мой взял микрофон и начал классно петь всего «Короля и Шута», я про себя: «Нет, нет, нет!»

Кстати, ты ж и сама не так давно юбилей отметила…

Если честно, очень боялась этой цифры! Не могла понять, 40 — как это возможно? Как-то нереально звучит. Думала: все, конец. Нет, ничего, прошла буквально неделька или две, и я о цифре забыла, потому что смотрю в зеркало и вижу другую цифру. (Смеется.)

Ну ты как девочка – и сейчас двадцатилетку сыграешь. Ботокс?

Если колоть, вот так не сделаешь! (Морщит лоб.) Мне вот и Федор Бондарчук на съемках: «Не морщь лоб!» Я говорю: «Давайте я себе заколю ботокс!», а он: «Я тебе заколю!» (Смеется.)

А как у тебя прошел этот переход от лирических героинь к мамам?

— Я не люблю лирических героинь. А сейчас часто присылают сценарии, где мой персонаж охарактеризован как нервная мама. (Смеется.) Читаю и – нет, не хочу! Мне кажется, стоит туда только углубиться, и все – уже не вылезешь.

Что для тебя идеальная роль?

— Ну вот в «Актрисах», считаю, идеальная роль – чисто по-актерски. Там есть все, объем чувствуешь. Еще хочу ведьму сыграть. Мечтаю! Очень хочу в сказке сняться. Сейчас как раз стали наконец снимать.

— Да что мы все про работу? Что ты больше всего любишь делать в свободное время?

Очень люблю шахматы. В основном играю онлайн со случайными людьми. Мы недавно с Никой пошли в торговый центр что-то покупать. И вдруг вижу – сидит дядечка, и у него шахматная доска. Я зависла. Он говорит: «Хотите сыграть?» Я говорю: «Да, но я не очень крутой игрок». Сыграли, он похвалил, назвал, на каком я уровне – не помню, ничего в этом не понимаю. Но в шахматы я готова играть везде и всегда! (Смеется.)