96-летняя Джун Скуибб зажигает в ласковом режиссерском дебюте Скарлетт Йоханссон.
Две симпатичные бабули, Элеанор (Джун Скуибб) и Бесси (Рита Зохар), дружат уже 70 лет, 12 из которых делят жилплощадь. Внезапно в их размеренный быт врывается трагедия, и Элеанор остается в одиночестве. Поэтому оперативно перебирается в Нью-Йорк – к дочери, которая пытается деликатно сплавить ее в дом престарелых. Но Элеанор сплавляться куда-либо не желает. Вместо этого она случайно забредает на встречу лиц, переживших холокост. И там, сама толком не понимая, зачем, присваивает воспоминания покойной подруги, которыми та с ней делилась. А студентка Нина (Эрин Келлиман), ищущая на встрече начинку для статьи, вдохновляется этой историей и решает взять у новой «выжившей» интервью.
В полку известных артистов, дозревших до режиссерского дебюта, прибыло: на сей раз по ту сторону камеры обосновалась Скарлетт Йоханссон, а материалом мечты для нее оказался сценарий за авторством Тори Кеймен. Когда-то ее бабуля тоже переехала из Флориды в Большое яблоко и почувствовала себя невидимкой – в суете мегаполиса никому не было до нее дела. Про холокост, конечно, реальная старушка не врала, но именно из ее неприкаянности выросла большая маленькая ложь вымышленной героини: как единственная возможность вписаться хоть в какую-то социальную группу, пока дочь сгорает на работе, а внук тусуется в компании сверстников и даже в гости не заглядывает.
Справедливости ради, частично в подобной изоляции виновата сама Элеанор. Ибо характер у нее – не сахар, и потому выбор на главную роль замечательной Джун Скуибб («Небраска», «Тельма») стал стопроцентным попаданием. За почтенными сединами оскаровской номинантки вспыхивает озорной огонек, и недаром Элеанор заявляет, что в свои 94 чувствует себя на 16. Еще она может запросто показать кому-нибудь средний палец в синагоге и ввернуть шутку про Гуантанамо в диалоге, а мысли о сексе не отпускают ее до сих пор. Не успев освоиться на Манхэттене, она тут же принимается ворошить прошлое, ворчать из-за неблагоприятной экологической обстановки и воспитывать дочь. Поэтому та ожидаемо радуется, когда появляется шанс «сбагрить» мать новой подруге – Нине. И даме невдомек, что Нина и ее папа-телеведущий (Чиветель Эджиофор) раскручивают сюжет о псевдо-выжившей, невольно угрожая ей разоблачением.
Отчасти «Великая Элеанор» рифмуется с «Настоящей болью» Джесси Айзенберга, хитом минувшего наградного сезона. Там двое братьев пустились в туристический вояж по Польше, дабы посетить места, где жила их умершая бабушка, и прикоснуться к собственному еврейскому прошлому. В процессе у них возникает комплекс вины из-за глобальной исторической травмы, о которой они, разумеется, помнят, да только прочувствовать ее в полной мере не могут.
Что-то подобное происходит и с нашей старушкой. Она имитирует сопричастность к группе выживших и попутно вливается в еврейскую общину, а раввин уверяет ее, что при чистых намерениях и обстоятельствах ложь не есть зло. При этом «Великая Элеанор» не прорабатывает конкретно трагичное наследие холокоста, а размышляет над тем, как прошлое и настоящее в целом друг на друга влияют, приходя к выводу, что никогда не поздно осознать свою культурно-историческую идентичность. Почему бы, в самом деле, не устроить бат-мицву в 94?
Для мелодрамы, где все регулярно рыдают под грустную фортепианку, в «Элеанор» на удивление много искренней эмпатии и любви к далеким близким. Любви, которую хочется разделить, а не принять к сведению как поднадоевшее жанровое клише. Юмор здесь в основном мягкий, визуал – спокойный, ласкающий, что называется, глаз, а среди персонажей нет ни одного откровенного мерзавца, хотя у всех имеются свои закидоны.
Элеанор и Нину сближает общая боль (первая потеряла подругу, вторая – мать), и если на 90% фильм держится на негаснущей витальности Джун Скуибб, то оставшиеся 10% добавляет Эрин Келлиман, чье очаровательно веснушчатое лицо нередко блестит от слез. Не всякий на «Великой» расплачется, но каждый ощутит умиротворяющее тепло, как от родного голоса в телефонной трубке, шепчущего «доброй ночи». Выпендрежных дебютов нынче хватает. Дебютов душевных не достает. И ничего, что простенько: безобидно – не значит беззубо. Даже если зубы эти вставные.
Комментарии