Экология души

Знаменитый французский режиссер, художественный руководитель парижского театра «Одеон» Стефан Брауншвейг поставил в Театре Наций чеховскую пьесу «Дядя Ваня». Самой большой неожиданностью постановки стала выбранная форма — классический психологический театр. Никаких модных нынче трактовок классики или авторских изысков. Впрочем, свое прочтение пьесы у Стефана Брауншвейга все-таки есть. По его признанию, у Чехова в его пьесах всегда множество тем, он выбрал самую важную на сегодняшний день — экологическую. И следуя поставленной задаче, изменил расстановку акцентов. Носителем главной идеи в его трактовке стал вовсе не дядя Ваня, а доктор Астров. Именно он в своих монологах поднимает эту тему — спасения и защиты окружающей среды.

Ведь человек часть этой среды, но именно он, по мнению режиссера, и является главной разрушительной силой: «Все то, что мы называем прогрессом, что ведет к улучшению качества нашей жизни, одновременно ведет и к разрушению мира, в котором мы живем, — убежден режиссер. — Сегодня надо думать о том, как прогресс может сосуществовать с сохранением окружающей среды. Сложно было понять и услышать Астрова человеку XIX века. Его воспринимали как слегка сумасшедшего. А сегодня мы понимаем его провидческие слова и поступки. Там прозвучало предупреждение, а сегодня это стало реальностью. Чехов это тот человек, который видел будущее очень далеко. Чехов вообще провидец».

Размышления на эти злободневные темы, признался режиссер, он находит только у Чехова, да еще у Шекспира, который постоянно говорит о связи природы и человека. Сколь важным было для Брауншвейга донести эту мысль до зрителя, говорит тот факт, что он сам занимался не только постановкой, но и ее сценическим решением. На сцене минимум декораций: серый дощатый пол и стены, где-то под потолком — яркая голограмма леса, освещенного солнцем (к концу спектакля от этого леса останутся лишь поваленные стволы деревьев да бурелом). Самая заметная и многозначительная деталь декораций — круглая емкость с водой, то ли бассейн, то ли купель, вокруг которой и происходит все действие. Вода здесь как главная составляющая жизни, очищающая и смывающая все наносное. Этой водой омывают герои то лица, то руки по ходу пьесы. В эту емкость прыгает, раздевшись до трусов, при первом же появлении дядя Ваня (Евгений Миронов).

Столь эксцентричное начало зрителей явно заинтриговало — что-то этакое будет и дальше… Но больше не будет практически никакого «экшена». Будут разговоры, диалоги и монологи, будет и пальба из пистолета — все как у Чехова, вплоть до малейших авторских ремарок. Правда, герои — в современных одеждах, чтобы сразу было понятно: это наше время. «Я не менял текст, — признался режиссер.— Режиссеры обычно интерпретируют тексты чеховских пьес вместе с артистами. Я беру текст и отношусь к нему как к партитуре, которую расшифровываю».

На репетициях режиссер общался с артистами через переводчика, хотя, по его признанию, текст этой пьесы он знает наизусть. Мечтал ее поставить именно в России, поскольку «здесь особое отношение к психологическому театру, во Франции к психологическому театру сегодня относятся настороженно». Выбор артистов на ту или иную роль, как правило, во многом залог успеха постановки. В спектакле Брауншвейга с обилием звезд каждый на своем месте: по-мужски обаятелен маскулинный Анатолий Белый в роли доктора Астрова; крайне несимпатичен безупречно одетый, но замученный подагрой профессор Серебряков — Виктор Вержбицкий. В роли его скучающей жены, Елены Андреевны на сцену поочередно будут выходить две знаменитые красавицы — Юлия Пересильд и Елизавета Боярская. В роли практически бессловесной матери дяди Вани, Марии Васильевны Войницкой — Людмила Трошина. Не расстающийся с гитарой Вафля, то есть Илья Ильич Телегин — Дмитрий Журавлев. А вот в роли Сони хотя и не «звездная», но прекрасная драматическая актриса Надежда Лумпова, которую любители кино запомнили по роли Дуняши, сестры Григория Мелехова в многосерийном фильме Сергея Урсуляка «Тихий Дон».

О Евгении Миронове в роли дяди Ваня и говорить не приходится. Хотя он признался, что эта роль далась ему нелегко: «Такого бережного отношения к тексту я никогда не встречал, — рассказал Миронов. —Мне мой герой, дядя Ваня, сначала был непонятен, потому что я совершенно другой по характеру человек. Поэтому я серьезно готовился, прочитал множество писем Чехова, чтобы найти ключ к персонажу и понять, почему писателя так интересовали неудачники. Мне хотелось понять природу этого персонажа, выяснить, что же случилось с этим умным, образованным человеком, из-за чего он так глупо спустил свою жизнь».

У Юлии Пересильд, по ее признанию, были свои проблемы во время репетиций: «Когда режиссер заговорил с нами, как важно то, о чем говорит Астров, я подумала: мы что, делаем спектакль о лесе? Тут же такая любовь, такие характеры, — вспоминает актриса. — Но пока мы изо дня в день репетировали, начались пожары в Сибири, в Амазонии, в Южной Африке. И только тогда мы поняли, что это за тема в спектакле и насколько Астров был прав».

Разумеется, никуда не ушла из спектакля тема человеческих взаимоотношений, тема несбывшейся или нереализованной любви, как и самая главная тема практически всех чеховских пьес — бездарное проживание людьми своей жизни. Что безусловно удалось режиссеру, так это создать состояние вовлеченности зрителя в действие.

Своей постановкой Стефан Брауншвейг вслед за Чеховым заставляет поразмышлять и об отношении человека к старению. То ли придти к старости закостеневшим эгоистом, жить с постоянными жалобами на болячки и бесконечным нытьем, как это происходит в случае с профессором Серебряковым. Или же принять свою старость смиренно, с мудростью и достоинством, как это получается у старой няньки Марины. Актриса Нина Гуляева невероятно убедительна в этой роли (ее в спектакле время от времени будет заменять Ирина Гордеева).  Человек разрушает и себя, и окружающий мир не только делами или поступками, но и словами, и даже своими мыслями. Сегодня это утверждение многим еще может показаться не бесспорным. Но все больше людей осознают, что так оно и есть. Так что понятие «экология души» становится все более актуальным. И в этом смысле постановка Стефана Брауншвейга  абсолютно вписывается в провозглашенный Театром наций смысловой мотив нового сезона — человек в эпоху глобальных перемен.

«Тема эта возникла не случайно, — заявил на открытии сезона художественный руководитель театра Евгений Миронов. —  Мир вступил в эпоху перемен и потрясений, мы сами не знаем, каких именно. Но театр не может не чувствовать эту «сейсмическую» опасность, он рефлекторно реагирует на нее. Надеемся, не в декларативных, а в художественных и эстетически содержательных формах».