Дубляж или субтитры: История локализации в кино

70 лет исполняется Андрею Гаврилову – легенде эпохи видеосалонов, который озвучил в общей сложности более 2 тысяч фильмов и до сих пор занимается авторским переводом. По этому случаю мы решили поговорить о локализации кино в целом и ответить на все накопившиеся вопросы: почему одни страны предпочитают дубляж, а другие – субтитры или закадровую озвучку, откуда в переводах берутся неточности, а также кто и зачем меняет названия фильмов.

История дубляжа фильмов

Если в немом кино смысл происходящего разъясняли конферансье или интертитры, чей перевод не составлял труда, то пришествие звука в 1927-м изрядно озадачило кинематографистов. Для крепкого сна продюсеров требовался выход на иноземные рынки. В Голливуде додумались снимать один и тот же фильм одновременно на разных языках – на выручку приходили либо актеры-полиглоты, либо иностранные звезды, которых загоняли в уже использованные декорации. Например, «Армейский парад» (1930) Эдмунда Гулдинга имел сразу дюжину версий.

Эта бизнес-модель не прижилась в силу своей абсурдности и затратности. Крупные густонаселенные государства остановились на более накладном дубляже, державы помельче экономили и развивали читательские способности граждан, тратясь лишь на замену речевой фонограммы для детского контента. Вообще причины для выбора того или иного вида перевода встречались самые разные. В тоталитарных европейских странах сразу заинтересовались переозвученными диалогами как орудием цензуры. Кого-то изобилие государственных языков волей-неволей подталкивало к субтитрам. В Китае дубляж стал вынужденной мерой в связи с малограмотностью.

В Советском Союзе пытались не столько скопировать роль при переозвучке, сколько заново сыграть. Актеры записывались вместе, временами их взаимодействие напоминало радиоспектакль. Иногда сцены цинично резались для подгонки фраз под изображение, а не только из идеологических соображений.

Эпоха закадровой озвучки

Первый русский дубляж фильма «Человек-невидимка» (1933) готовился целый год и вышел только в 1935-м. На поток дело встало лишь в 1948 году. В 1980-е у нас впереди планеты всей родилось своеобразное ноу-хау: закадровый перевод. Из всех щелей хлынула пиратская продукция на видеокассетах, которую энтузиасты адаптировали в кустарных условиях. У нас догадались записывать поверх приглушенной фонограммы одноголосую дорожку, зачастую переведенную на слух и в один присест. На выходе получался скорее пересказ фильма, но люди довольствовались и этим за неимением альтернативы.

Закадровый бубнеж стал частью российской поп-культуры. Имена виртуозов этого дела – Леонида Володарского, Алексея Михалева, Андрея Гаврилова, Василия Горчакова – знал каждый. Несмотря на развитие технологий, спрос на закадровый перевод остался и по сей день в силу его дешевизны и простоты – нет необходимости «укладывать» русскую речь в иностранные актерские губы.

Дублирование фильмов по-американски

США славятся скептическим отношением к переозвучке, им и своего добра хватает. В 1970-е восточные фильмы о боевых искусствах и спагетти-вестерны адаптировались у них с таким вопиющим рассинхроном, что за дубляжом надолго закрепилась дурная слава. В отдельных случаях завидную кассу в Америке собирали и картины с субтитрами («Крадущийся тигр, затаившийся дракон» – 128 млн долларов). Но обычно, если продюсерам нравится какой-то сюжет, они просто покупают права на ремейк.

Впрочем, сейчас Netflix основательно вкладывается в качественный дубляж и надеется за счет американцев расширить аудиторию своих иностранных хитов. По данным стримингового гиганта, большинство их американских подписчиков уже предпочитают дубляж субтитрам. «Чтобы английский дубляж эволюционировал, надо приглашать артистов и давать им свободу играть, основываясь на собственном видении», – считает креативный менеджер английского дубляжа Дэвид МакКлафферти.

Этапы создания локализованной версии фильма

Путь импортного фильма к экранам начинается с того, что дистрибутор покупает права на показ картины, а затем ищет локализаторов. Те получают в распоряжение монтажный или диалоговый лист с тайм-кодами, сигнализирующими старт и конец каждой фразы (особая мука делать их самостоятельно, если студия поленилась). Порой в этих документах заодно объясняют шутки и контекст.

Первым делом переводчик смотрит фильм, чтобы понять общий эмоциональный уклон тех или иных сцен. Для хорошего дубляжа ему нужно учесть жанр, стиль и характер персонажей, индивидуальные манеры речи, культурные и исторические реалии, ритм языка и подтексты и постараться все это отразить в своей работе. Стихи, кстати, тоже следует переводить стихами. На закадровую адаптацию уходит пару дней, а над дубляжной случается корпеть неделю.

Переводчик сдает укладчику. Если задача первого просто передать авторский замысел, то второй ломает голову, как подогнать реплики под необходимую длительность и учесть капризы прокатчика. «Переводчик и укладчик, как правило, разные люди, но я стараюсь в себе эти функции совмещать. Хочется, чтобы цепочка, по которой мой текст доходит до студии, была как можно короче», — рассказывает Сергей Козин, специализирующийся на переводах с английского, французского и нидерландского.

Чтобы попасть в артикуляцию актера, фразы проговариваются вслух, а слоги подсчитываются. Для укладчиков высшие моменты счастья наступают, когда актеры развернуты к камере затылком или носят бороду и усы.

Перевод для локализованной версии фильма проходит через множество рук: правки вносит прокатчик, на крупных проектах за порядком следят супервайзеры от иностранных студий-мейджоров, свои идеи возникают и у режиссера дубляжа, а у актеров озвучания порой просыпается импровизационная жилка. К прокату текст может выглядеть так, что его родной переводчик не узнает.

Субтитры

Субтитрование – сфера, на которую редко проливается свет. Оно не сводится к простому переложению на другой язык и подразумевает свои коварные нюансы. Информацию приходится ужимать, расставляя приоритеты, чтобы вписаться в ограничения. Средняя скорость чтения взрослого человека составляет примерно 15-17 знаков в секунду, а в одну строчку влезает максимум 64 символа, строки не могут идти выше, чем в два ряда.

Парадоксально, но и субтитры, и дубляж умышленно неточны, поскольку нацелены в первую очередь, чтобы вписаться в экранное пространство или уложиться в актерское произношение. Однако на Западе все равно растет озабоченность плачевным уровнем всплывающего текста. По небрежным субтитрам к артхаусной драме «Рома» проехались все – от специалистов и поклонников до самого режиссера Альфонсо Куарона.

«Нельзя отрицать, что прогресс в технологиях и процессе субтитрования позволяет достигнуть наилучших результатов. С другой стороны, это более жесткие дедлайны и стресс», — сетует председатель французской ассоциации аудиовизуальных переводчиков ATAA Иэн Берли. Кинематографистам советуют не жалеть денег на компетентных профессионалов, чтобы спасти положение.

Актеры дубляжа

Закрепление за голливудскими звездами постоянных актеров дубляжа, к которым привыкает зритель, – стандартная практика в большинстве стран. Так, например, Владимир Зайцев известен как голос Роберта Дауни-мл. и Джейсона Стэйтема, Всеволод Кузнецов часто звучит вместо Брэда Питта, Тома Круза и Киану Ривза, Сергей Бурунов говорит за Леонардо ДиКаприо и Джонни Деппа, а Владимир Антоник специализируется на брутальных типажах – Лиаме Нисоне, Джерарде Батлере и Курте Расселе. В СССР тоже практиковались такие связки, как Жан-Поль Бельмондо – Николай Караченцов и Луи де Фюнес – Владимир Кенигсон.

Большой славы эта работа не приносит. Актерам дубляжа не обязательно внешне походить на свои прототипы, важнее голосовой возраст, тембр и соответствие темпераменту персонажа. Голоса обычно утверждает местный прокатчик, хотя властные компании, как тот же Disney, любят все контролировать сами.

Сейчас роли обычно озвучиваются по отдельности, иногда без предварительной подготовки. На выручку приходят подсказки от укладчика, как произносить ту или иную реплику. Фильм нарезается на кусочки, каждый из которых прокручивается на повторе, пока не будет добыта нужная интонация.

В целом дубляж нередко страдает от излишне безупречной дикторской подачи. На заключительной стадии звукорежиссер микширует перезаписанную речевую фонограмму с оригинальными музыкальной и шумовой дорожками.

Если звезда знает другие языки, она может продублировать себя сама. Так, например, делают Кристоф Вальц, Антонио Бандерас и другие. Даниэль Брюль и вовсе начал карьеру как актер озвучания в 8 лет. По его словам, повторить страсть первоначальной игры непросто, но иногда ему удается даже улучшить некоторые вещи. «Английский идеален, потому что многое может быть сказано короткими предложениями с минимумом слов, когда в немецком нужно втрое больше и адаптировать это бывает сложно», — делится он наблюдениями.

Дэнни ДеВито однажды тоже решил, что озвучит мультфильм «Лоракс» не только в оригинале, но еще и на русском, немецком, итальянском и испанском. Актера не смутило даже то обстоятельство, что сам он не знает ни одного языка, кроме английского. ДеВито решил монументальную задачу, зачитывая вслух фонетические транскрипции.

«Когда закончил русскую версию, почувствовал, что мне нужно прилечь. И чтобы меня кормили с ложечки мороженым, – пожаловался бедняга после знакомства с «великим и могучим». – Сниматься в кино по сравнению с этим раз плюнуть, но было очень весело и полезно». Весело – это точно: Лоракс у него заговорил с характерным грузинским акцентом. «Я очень уважаю актеров озвучки, и они могут спать спокойно: я этим заниматься больше не стану!» – уверяет ДеВито.

Вольности перевода при локализации фильмов

Наибольший шок у любителей кино неизменно вызывает переименование фильмов. Переводчики ни в чем не повинны – все на совести прокатчиков, которые созывают маркетинговый и продюсерский отделы и коллективно вымучивают из себя какую-нибудь «Лесную братву» или еще что похуже. Главная их задача – привлечь внимание и продать фильм неискушенному зрителю. В ход идут непонятные, но крутые иностранные слова, модные жаргонизмы, уточнения, намекающие на жанр, и т.д. Все это согласовывается с головными офисами студий, но те попустительствуют.

Любопытно, что сомнительный креатив повсеместен. В частности, наш «Иван Васильевич меняет профессию» за границей именуется «Иван Васильевич: Назад в будущее». В Китае, где настаивают на максимальной конкретике, «Леон» превратился в «Этот убийца не так холоден, как он думал». «Вечное сияние чистого разума» в Италии стало «Если ты бросишь меня, я тебя уничтожу». Боевик Die Hard смутил прокатчиков по всему миру: у нас это «Крепкий орешек», в Финляндии – «Через мой труп», в Германии – «Умри медленно», в Испании – «Хрустальные джунгли», а в Польше – «Стеклянная западня».

Дальше названий адаптационный произвол обычно не идет, но бывает всякое. Недавно в российском прокате триллер Nomis превратился в «Игру Ганнибала» – дистрибутор с помощью креативного перевода ленты добавил в историю знаменитого Ганнибала Лектера. О том, что персонаж при русском дубляже является чужой интеллектуальной собственностью, никто явно не задумывался.

«Очевидно, что дубляж имеет огромный потенциал для манипуляций, – признает немецкий режиссер дубляжа Кристоф Черпка. – Люди могут думать, что все диктуется визуальным рядом, но это не так. Можно создавать новые версии фильмов, как доказывает «Касабланка» (в Германии антинацистская картина превратилась в романтическую мелодраму, – прим. КР). Даже сейчас некоторые аспекты приглушаются или перефразируются ради политкорректности, например, в самолетных версиях фильмов. Картины, которые показывают во время длительных перелетов, не должны содержать диалогов, хоть как-то задевающих любые культурные или религиозные группы.

Востребованность одаренных переводчиков растет в связи с появлением все новых онлайн-сервисов и их проектов, но переводчик Козин предупреждает, что шикануть вряд ли получится: «Киноперевод существенно выгоднее, чем, скажем, перевод книг. Начнем с того, что фильм переводится значительно быстрее, и неленивый возьмет свое объемом. Но надо быть очень деятельным, чтобы жить только этим. Для меня перевод всегда был и остается приятной подработкой, которой я занимаюсь в радость, когда есть время и желание».