«Другая сказка»: Каким получился театральный дебют Сергея Урсуляка

В зале царит полутьма, и когда перед первыми зрителями «Другой сказки» возникла одинокая фигура, не все сразу понимают, что это Сергей Урсуляк. Новоиспеченный театральный режиссер своим чувством юмора известен, но здесь он превосходит себя: «За кулисами 25 человек, готовых к суициду. ­­Пожалуйста, продлите им жизнь. Будьте благожелательны». И степенно удаляется на последний ряд.

Продлить жизнь в итоге получается не только артистам, но и себе. После вброшенной интриги в воздухе повисает минутное напряжение – к чему такие нервы? И тут же рассеивается: смешки прорываются с первых минут, а к финалу и вовсе становятся неудержимыми. На сцене – знакомая сказка, в которой шварцевские мотивы сплелись с андерсеновскими сюжетами.

Принцесса (Алена Васина) влюблена в бедного Генриха (Никита Языков), но ее властная мать (Зоя Кайдановская) мезальянс не одобряет и собирается выдать дочь за правителя соседней страны (Вячеслав Ковалев). Заключение брачного союза затягивается – то Министр нежных чувств (Виктор Запорожский) требует своей доли за сводничество, то на него самого наседает Начальник тайной полиции (Виталий Ленский). Неудивительно, что при появлении Принцессы суматоха при дворе только усиливается.

Под шумок туда же прибывают переодетые Генрих и его друг Христиан (Мамука Патарава). План побега проваливается, и приятели решают играть в открытую: обещают жениху сшить свадебный наряд из ткани, которую способны видеть только умные люди. Разумеется, раздутый госаппарат в эту категорию не попадает: все, что умеет королевское окружение, это пресмыкаться, обвинять других и урывать себе кусок побольше.

Историю про обличение пороков труппа разыгрывает с блеском. Видеть, с каким азартом взрослые артисты (среди которых 7 заслуженных!) включаются в сказку, – по нынешним временам большая редкость. Они знают, в каком жанре работают, и существуют в нем органично и плотно – без зазоров и, самое важное, без потери контакта с реальностью. А гротескный объем, яркие нюансы (в том числе музыкальные) и актуальная тематика делают сказочное пространство еще более живым и значимым.

Придворный поэт (Иван Выборнов) нервно вскрикивает и с грохотом падает в обморок, Первый министр держит долгие паузы, а Министр нежных чувств не может не совершать игривых па («Сейчас, еще чуть-чуть», – отвечает он даже своему суверену). Все они ведут себя как положено, и в этой навязанной манере, которой они так отчаянно и глупо стараются соответствовать, – одновременно бесконечная грусть и свойственное драматургу отсутствие злой усмешки.

Герои отражаются в зеркальных коридорах и тенями возникают где-то на горизонте. У каждого своя пластика и поведение, мимика и жесты. В многофигурных сценах, когда на сцене собирается вся королевская рать, происходящее смотрится словно кино. Особенно когда раболепие и остатки строго регламентированного такта сменяются вспышками осознания и резкого страха. Шварц здесь и в темах, и в цитатах: некоторые остроты проскакивают так быстро, что осознание их запаздывает. Они про любовь и войну, добро и зло, ложь и правду, почти неуловимое счастье и власть, способную развращать и порабощать своего носителя.

«Я зарекся говорить про что делаю фильмы и постановки, каждый видит что-то свое. Найдет, и слава богу. Не найдет – тоже нормально», – отмахивается от журналистов Сергей Урсуляк после премьеры. Но, сдавшись под напором, все же добавляет: «Для меня самое важное в «Другой сказке» – это то, что она помогает преодолеть ощущение одиночества».

Ключевое слово здесь – преодолеть, а не заглушить пестрой картинкой и громкими звуками. Урсуляк не просто создает слаженный механизм, он берет своего зрителя за руку и приводит его не только к осознанию всяких тонких материй, ускользающих от внимания в суете будней, но и к глубокому чувству общности. Яркость танцевально-музыкальных номеров сменяется тихим финалом без финала – сказка подходит к концу, но жизнь-то продолжается.

Примерно так заканчивалось «Обыкновенное чудо» Марка Захарова – выходом за рамки и проникновенным обращением к человеку по ту сторону. А еще робкой надеждой на то, что когда-нибудь все мы обязательно будем счастливы. Самое прекрасное, что надежда эта не бесплодна: да, окончательно победить зло невозможно, но с ним всегда можно бороться. В первую очередь внутри себя и уж точно – без оглядки на других.