Мутация современной культуры: Рецензия на фильм «Двойная жизнь»

Рабочее название нового фильма, пожалуй, самого тонкого французского режиссера современности Оливье Ассайаса «Двойная жизнь» звучало как E-book — книга, которую мы никогда не сможем перелистать, поставить на полку или украсить автографом автора. Что-то сугубо нематериальное, существующее до тех пор, пока не сядет батарейка в одном из девайсов. Что-то, чего на самом деле нет. Как и жизни, доставшейся главным героям Алану, Леонарду и Селене, парижским bobo, интеллектуалам из 6-го аррондисмана, привыкшим свои чувства описывать, а не испытывать. Неважно, судьба, личный выбор или примета времени — все, что с ними случается, находит отражение, оставляет след в телефоне, телевизоре, компьютере, но не в голове или сердце. Разумеется, этот разрыв между быть и казаться, выдумкой и реальностью, фикшеном и нон-фикшеном, совершенно невыносим.

Почти 100 лет назад Вальтер Беньямин, которого в дискуссиях с мужем и гостями без устали цитирует Селена (Жюльет Бинош), сокрушался о туманном будущем искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Теперь время искусства прошло, потому что сегодня все претендует на художественную ценность, а красоты, увы, в мире так и не стало больше. Любой человек теперь — стартап. И чтобы высвободить свою креативную энергию, нуждается не в музе, а в личном коуче. Жизнь нужно проживать эффективно, позитивно, результативно, по максимуму, используя данный тебе природой потенциал.

Не потому ли Алан (Гийом Кане), возглавляющий легендарный издательский дом с вековой историей, нанимает юную помощницу, специалистку по диджитал-маркетингу, никогда не читавшую и не смотревшую столь дорогих ему Теодора Адорно и Ингмара Бергмана. Она в итоге повысит не продажи, а его либидо. Но их связь окажется таким же эрзацем любви, как и адюльтер Селены с другом семьи Леонардом (Венсан Макен). Эта интрижка нужна ей, звезде мыльных опер, затем, чтобы в ожидании настоящих ролей не потерять хватку. Да и Леонард не бескорыстен, обнимая Селену в отелях на час, он подпитывает иссякнувшее вдохновение. Еще не остыла постель от сексуальных утех, а он уже ломает голову, как перенести кипевшие минуту назад страсти в очередной роман, задуманный в набившем оскомину жанре autofiction. Чему же он тогда удивляется, когда прознав про его хитрости, Селена положит конец их отношениям. Мыслимо ли это — рассказывать читателям о чужой украденной жизни, да еще редактируя ее на свой снобистский вкус. Сцену фелляции за просмотром «Звездных войн» Леонард облагородит, заменив блокбастер Лукаса на «Белую ленту», историческую драму Михаэля Ханеке об истоках нацизма.

«Двойная жизнь» продолжает в творчестве Ассайаса, вслед за «Демоном-любовником», «Ирмой Веп» и, конечно же, «Персональным покупателем», столь важную для него тему мутации культуры и ее выразительных средств, гиперинфляции образов, отмирания транслируемой ими морали, превращения искусства вообще и кинематографа в частности из субъекта в объект. Кино больше не создает и не диктует смыслы, а значит, не формирует реальность, отданную на откуп кибертехнологиям и соцсетям, сделавшим банальными все наши инстинкты. Особенно тягу к насилию.

Кажущиеся типичным примером галльского мариводажа, «Двойная жизнь», несмотря на многословную болтовню о вечной оппозиции чувства и долга, все же ближе не к Эрику Ромеру или Клоду Соте, а к стоящему особняком во французском кинематографе второй половины ХХ века Клоду Миллеру. Вроде бы полный юмора словесный пинг-понг персонажей на самом деле пронизан черной меланхолией. Пытаясь найти себя в этой жизни, они отчасти догадываются, что, как бы ни старались угнаться за временем, в грядущем им места нет. И пускай на часах время цифры, но аналога душе — по-прежнему самому мощному энергоносителю, человечество так и не изобрело.

«Двойная жизнь» в российском прокате с 4 июля.