«Дорогие товарищи!»: А под оттепелью кровь

Премьера «Дорогих товарищей!» про так называемый «расстрел в Новочеркасске» состоялась на Венецианском фестивале, где Андрей Кончаловский получил спецприз жюри. Этот ужасный эпизод советской истории, несмотря на человеческие жертвы (всего, по официальным данным, погибли 24 человека), долгое время скрывали: его признали гостайной и всех свидетелей под угрозой смертной казни заставили дать подписку о неразглашении, широко о нем стало известно только в конце 1980-х.

В первый день лета 1962 года в Новочеркасске партийная начальница Людмила Семина (Юлия Высоцкая, которая родилась в Новочеркасске) рано утром идет забрать спецпаек: консервы, сигареты, полкило «Мишек на севере» и даже бутылку импортного ликера. Она торопится: рабочим на промышленных предприятиях в городе сократили зарплаты, а, по слухам, цены на продовольствие скоро еще поднимут. В результате в магазинах начались драки, раскупили даже соль и спички, а на улицах звучит слово «дефицит». 

Вечером того же дня Люда уже на встрече с городским начальством узнает, что рабочие одного из заводов объявили забастовку. А на следующий день те же рабочие без оружия, но с плакатами в духе «Хрущева на колбасу» пойдут в центр города требовать встречи с приехавшей в Новочеркасск комиссией из президиума ЦК – ответом на их требования станет огонь на поражение. Люды на демонстрации не будет, а вот ее дочь Светка (Юлия Бурова), которая работает в заводской лаборатории, вместе с другими бастующими окажется на площади перед горкомом, а после – бесследно исчезнет.

События в Новочеркасске произошли в самый разгар хрущевской оттепели. 1962­-й – это следующий год после полета Гагарина в космос, выход «Девяти дней одного года» и «Заставы Ильича». И всего за два года до того, как Никита Михалков отправится шагать по Москве, а Муслим Магомаев споет про нее, что это лучший город земли. Время больших надежд и веры в светлое будущее. Приветом советской «новой волне» может показаться то, что Кончаловский снял черно-белый фильм, но это обманное сходство: в ленте нет тех легкости, наивности, спонтанности, это скорее хроника («Дорогие товарищи!» сняты не в широкоэкранном, а в классическом формате 4:3, как и предыдущая черно-белая картина Кончаловского «Рай»).

Насколько фильм Кончаловского (он не только снял картину, но и вместе со своим постоянным соавтором Еленой Киселевой написал для нее сценарий) соответствует исторической правде – вопрос открытый. Сам режиссер на пресс-конференции заявил, что создал художественное произведение и задачи проводить расследование у него не было. Но некоторые спорные моменты необходимо обозначить. Например, в «Дорогих товарищах!» прямо не говорится о том, что приказ о расстреле демонстрации отдал Хрущев, кроме того, создатели картины дают свою версию того, что произошло 1–3 июня 1962 года – огонь по рабочим открыли не военные, а снайперы КГБ. Главное же в фильме – написанная режиссером линия героини Высоцкой (за эту роль актрисе прочили кубок Вольпи), которая невольно становится причиной расстрела рабочих.

Люда предстает несгибаемой партийной работницей, но ее сложно заподозрить в том, что она просто отрабатывает служебные пайки или строит карьеру (как, вероятно, некоторые из ее коллег). Она убежденная сталинистка — открытка со Сталиным висит у нее дома рядом с фотографией возлюбленного – и верит в то, что говорит. Верит в возможный саботаж со стороны антисоветских элементов, в то, что с ними надо по всей строгости, а партия превыше всего, а за это коллеги называют ее бешеной. В один из самых драматических моментов фильма после ссоры с дочерью она произносит монолог о том, что на войне, в окопах, когда солдаты шли на смерть за Сталина, было понятно, где враг, а где друг, где хорошее, а где плохое, а теперь с новым поколением – ничего не ясно.

Вера в строгого, но справедливого отца народов, в то, что жертвы не напрасны (да и не жертвы они вовсе, а подстрекатели и сами все заслужили), в то, что страна идет в светлое будущее, – это вера, вполне искренняя, многих советских людей. И Кончаловскому она нужна, чтобы испытать ее, показать, как она работает не гипотетически, по идее, а на практике, когда под колесами госмашины оказываются не просто произвольные товарищи, а самые близкие люди.

Кончаловский на пресс-конференции заявил, что его фильм – трагедия, а Люда – советская Антигона (Высоцкая уже играла героиню Софокла в БДТ), которая вынуждена выбирать между долгом и чувствами. Но «Дорогие товарищи!» (и заголовок фильма, и звучащий лейтмотивом «Весенний марш» Исаака Дунаевского тому подтверждение) воспринимаются скорее как трагедия общественная, программное заявление Кончаловского о Советском Союзе, в котором «половина стучала, а половина сидела». Следом за расстрелом рабочих, как на ниточке, в памяти героев фильма, прежде всего отца Люды – казака, кавалера четырех Георгиевских крестов и открытого антисоветчика (Сергей Эрлиш), возникают репрессии, лагеря, депортации и геноцид целых народов, раскулачивания и коллективизация. При этом раскручивается тоталитарная история не только назад, в прошлое, но и в будущее, в которое в наручниках уводят «зачинщиков» забастовки. Семерых из них позже приговорят к высшей мере.

Начало фильма с разговорами о дефиците, очередями, партийным начальством в куцых костюмах и во всех отношениях неприятным первым секретарем обкома (Дмитрий Костяев) рисует советскую жизнь такой, какой ее принято показывать в фильмах, рассчитанных на западного зрителя. Иногда вместо прозы жизни получается литературщина, кроме того, отчетливо слышно, что о Сталине, Хрущеве и ХХ съезде говорят современным языком. Есть и одно очевидно непреднамеренное (но любопытное) обстоятельство — если этот фильм посмотрит совершенно наивный зритель, скажем, прилетевший с другой планеты и не представляющий, кто такой Сталин, он может сделать неверный вывод. Люда постоянно хвалит вождя: ­при нем, в отличие от Хрущева, цены снижали, пайки росли, везде был порядок – никто ее слов не опровергает, так что их легко принять за чистую монету (и позицию авторов).

Но «Дорогие товарищи!» – кино ошеломляющее, выбивающее землю из-под ног. И наиболее страшное оно в деталях – в том, как из шланга с асфальта на площади смывают кровь (еще одна перекличка с советской «новой волной» с ее любовью к поливалкам и дождям), в том, как женщина сжимает передник, когда в дом приходит майор КГБ. И в извлеченной из сундука в самый страшный момент иконе… Страшнее только то, насколько фильм актуально смотрится сейчас. Скрыть катастрофу? Найти виновных на стороне? Подавить протесты силовыми методами? Да запросто!