«Падение империи»: Слабонервным вход воспрещен

Добро пожаловать в Разъединенные Штаты. В недалеком будущем Техас и Калифорния сколачивают так называемые Силы Запада и бросают вызов Вашингтону. В стране анархия. Повсюду хаос. На дорогах буянят экстремисты и агрессивные реднеки с автоматами. Но для журналистов профессиональный долг превыше всего. Поэтому группа репортеров во главе со знаменитым фотографом Ли (Кирстен Данст) направляется в пылающую столицу, чтобы взять у президента интервью. По всей видимости, последнее.

На заре нулевых автор «Падения империи» Алекс Гарленд писал сценарии для фильмов Дэнни Бойла, а в 2014-м подался в режиссуру. И подался удачно: камерный сайфай «Из машины» за $15 млн отхватил «Оскара» за визуальные эффекты, побив дорогущие «Пробуждение силы» и «Дорогу ярости». Потом была «Аннигиляция» (отличная), мини-сериал «Программисты» (занятный) и галлюциногенный триллер «Род мужской», погрузивший бедных-несчастных зрителей в тягучий бэд трип. Недавно Гарленд переполошил публику угрозами завязать с режиссурой. Но вскоре выяснилось, что его слова вырвали из контекста. Алекс планирует больше писать, но и снимать он не перестанет. Хотя после «Падения империи» можно было бы закончить вообще все, цитируя классика.

Гарленд сталкивает лбами несколько жанров и высекает искры, из которых возгорается пламя чертовски хорошего фильма. Прежде всего «Падение» (в оригинале Civil War) – это цепкая журналистская драма. В одном потрепанном автомобильчике, что мчится в Вашингтон по опустевшим хайвеям, оказалось четыре человека – четыре взгляда на репортерскую службу. За опыт отвечает Сэмми (Стивен Хендерсон) из The New York Times. На рожон он не лезет, но молодежь охотно уму-разуму учит. Молодежь представлена Джесси (Кейли Спейни), бойкой девчушкой с пленочной камерой. Ей страшно хочется стать крутым военным фотографом, но при этом ей страшно в принципе: не привыкла она видеть на каждом шагу трупы. Правда, мало-помалу она входит во вкус. И вот уже очертя голову бросается в пекло.

Интервью у президента с лицом Ника Оффермана намерен взять Джоэл (Вагнер Моура), бывалый журналюга, чьи седые виски свидетельствуют: товарищ успел нюхнуть пороха. Желание добиться своего так и распирает его футболку (а, нет, это бицухи), но от его решительности зависит далеко не все. Ну и наконец, Ли, неофициальная глава маленького отряда. Она тоже воспитывает Джесси, прививая ей прагматичный взгляд на работу в полях. «Мы не задаем себе вопросов, а фиксируем, чтобы вопросы были у других» – превосходное кредо фотожурналистов, лезущих под пули в горячих точках. Хотя многие наверняка осудят женщину за цинизм – она заявляет девчушке, что если ту вдруг казнят, ее камера будет наготове. При этом сама Ли стремительно выгорает. Даже у ее стойкости есть предел.

Сэмми считает, что страна в целом и Ли в частности перестали верить в силу журналистики. Репортажи, дескать, все равно ничего не изменят. Но ни Ли, ни Джоэл, ни Алекс Гарленд не призывают к переменам. Они фиксируют. Поэтому остается открытым вопрос, опубликуют ли жуткие снимки и какую реакцию у человечества они вызовут. Этично ли вообще снимать окровавленные тела? Не лучше ли прикрыть их, спрятав от посторонних глаз? Это плавно переводит разговор на тему того, как пугающе реалистично выглядит «Падение империи». Да, речь идет о будущем. И не возникло (пока) никаких Сил Запада или Альянса Флориды. Но сама ситуация, весь этот неконтролируемый и нескончаемый хаос, в 2024-м кажется не просто грозным предостережением.

По всему миру вспыхивают вооруженные конфликты, обостряется противостояние политических блоков, а в тех же США растут сепаратистские настроения: власти Техаса враждуют с федеральным правительством из-за проблем на границе с Мексикой. Значит ли это, что мрачное будущее из «Падения империи» вскоре станет еще более мрачным настоящим? Никому не известно. Избранные картины режиссеров-провидцев несут в себе пророческий заряд, но нашей многострадальной планете чуток спокойствия явно не помешает. Поэтому пусть лучше насилие кипит исключительно на экране. В «Падении империи» оно присутствует в повышенных дозах, так что сразу предупреждаем: слабонервным стоит выбрать более благостное кино.

Горы трупов, размазанные по асфальту мозги, горящие люди, расстрелянные люди, повешенные люди и очень-очень напуганные люди – порой «Падение» превращается в аналог думскроллинга, когда ты не способен оторваться от чтения дурных новостей. Это жестокая лента, от которой можно легко словить как минимум дискомфорт и как максимум паническую атаку. Все время приходится одергивать себя: камон, это же просто кино. Но грань, проведенная меж вымыслом в кадре и реальностью за стенами темного зала, непривычно зыбка. К артистам это тоже относится. Моментально забываешь, что абсолютно естественная Кейли Спейни еще недавно играла кукольную Присциллу. Что приземленная, усталая Кирстен Данст – яркая голливудская звезда. А дьявольский Джесси Племонс в роли отморозка со стволом – ее любящий муж.

В эпизодах с Племонсом, которые длятся от силы минут десять, но в память врезаются на веки вечные, «Падение империи» достигает пика как триллер с зашкаливающей концентрацией саспенса. Вообще герои (и зрители) ни на секунду не чувствуют себя в безопасности. Даже в мирных посиделках, когда они останавливаются на ночевку и обмениваются неловкими шуточками, сквозит неуютная тревожность: ведь наутро им предстоит вновь выехать на дорогу. Конечной точкой пути является столица. И персонажам опять-таки неизвестно, во что она превратится, если они туда доберутся. В Вашингтоне «Падение империи» завязывает с разговорами и превращается в оглушительный боевик, напоминая, что перед нами самый дорогой проект в истории студии A24 ($75 млн). Невооруженным глазом видно, куда ушли денежки: пальба, пожары, разрушения до ужаса правдоподобны.  

При этом Гарленд разбавляет трагизм щепотками черного юмора, рассыпая их то тут, то там и пробивая на нервный смешок. Врасплох застают и контрапункт-оплеухи, когда, например, беспощадный расстрел сопровождается бодрой рэпчинкой за кадром. Не обязательно переть в лоб, чтобы добиться шок-эффекта. А режиссер его и впрямь добивается самыми разными способами, но без паразитирования на дешевых приемчиках. Чуть ли не сюрреалистический оттенок приобретают нарочито безмятежные сцены, когда журналисты проезжают через мирный открыточный городок и останавливаются побеседовать с продавщицей, которой война до лампочки. Как и родителям Ли с Джесси, тихим фермерам, делающим вид, что ничего необычного не происходит.

Но мы-то понимаем: эта отстраненность – лишь разновидность защитной реакции. Попытка сдержать натиск угрюмой реальности, что вот-вот окажется на пороге. Чтобы забыться и хоть немного расслабиться, после «Падения империи» можно пойти в бар и напиться, включить глупую комедию, поиграть с любимой собакой или провести время с семьей. Но можно и не расслабляться: напротив, пропустить увиденное сквозь себя еще раз. И не столько посетовать на то, как страшно жить, сколько взвесить собственные принципы и поразмыслить над тем, что день грядущий нам готовит. Алекс Гарленд показал, как может выглядеть апокалипсис сегодня. Но будет славно, если он не наступит ни завтра, ни послезавтра, а останется кривой веткой альтернативной истории, навсегда запертой на киноэкране.