«Чужая»: Секс, насилие и шаманизм в зимней тайге

Вертолет с дерзкой блондинкой на борту терпит крушение где-то в Западной Сибири. К месту падения оперативно выдвигается спасательный отряд в составе бабки-шаманки и нескольких оленей. Единственную выжившую, упомянутую блондинку, доставляют в безымянное поселение диких аборигенов, где ей оказывают медицинскую помощь. Женщина довольно быстро оправляется от травм, но ее почему-то не отпускают домой, а заставляют чистить рыбу. Затем и вовсе выдают замуж за какого-то мужика, который тут же принимается ее насиловать. Тем не менее она постепенно в новой обстановке осваивается и вроде бы даже привыкает. Не теряя, впрочем, надежды на побег.

Надпись «Основано на реальных событиях», гордо красующаяся на постере фильма «Чужая», – это, как часто в таких случаях бывает, преувеличение. То есть какая-то реальная история в основе сценария действительно лежит. Но звучит она целиком примерно так: «Один мужик когда-то в тайге заблудился, а потом нашелся». Без особых подробностей. Почти как в том анекдоте: не выиграл, а проиграл, и не в лотерею, а в карты, и не шахматист Петросян, а футболист Акопян. С другой стороны, кому какое дело, что там в реальности было.

Гораздо интереснее другое. А именно: что-то зачастили наши отечественные кинематографисты русских женщин проверять на прочность Россией. Причем каждый раз схема плюс-минус одна и та же. Обычную русскую женщину выдергивают из привычных условий – из зоны комфорта, грубо говоря – и забрасывают куда-нибудь в отдаленную глушь. Чтобы она там разные тяжелые испытания преодолела и, в идеале, что-то для себя важное вынесла. Ну, или просто какие-то скрытые ресурсы в себе под давлением экстремальных обстоятельств раскрыла. «Одна», «Дикая», «Поехавшая» – все из этой описываемой категории (в названиях, кстати, тоже некоторая система просматривается). «Иччи», допустим, туда же вполне можно записать. Теперь вот еще «Чужая» к ним примкнула.

Главная героиня «Чужой» в исполнении Анны Слю изначально трудится в фирме, которая занимается, кажется, геологоразведкой. У нее есть муж-художник (Артем Ткаченко), проблемная дочь и светлый просторный дом с камином. Кроме того, она вся из себя такая сильная и независимая, любого начальника на место может поставить. И вот она оказывается посреди тайги, в компании недружелюбно настроенных аборигенов-язычников. Где ее профессиональным навыкам едва ли найдется применение. Хотя разок ей все же доводится модернизировать местную рыбную промышленность, внедрив элемент конвейерного производства. Но это так, между делом. В остальном же она озабочена совсем другими вещами: ведением примитивного быта и ублажением нового мужа (и продумыванием плана побега, само собой).

Стало быть, фильм, по большому счету, о том, как столичная бизнес-вуман переквалифицируется в традиционного типа домохозяйку. Иными словами, это такой женский аналог «Холопа» с экзотическим колоритом. Причем последнему уделено немало внимания. Даже язык для вымышленного племени придумали и всякие другие штуки, чтобы было, с одной стороны, правдоподобно, а с другой стороны, чтобы никто из представителей настоящих коренных народов Сибири не обиделся. Благодаря чему разглядывать устройство жизни племени становится чрезвычайно увлекательно. И «Чужая», таким образом, обретает еще и некое фэнтезийно-этнографическое измерение. Что в некотором смысле роднит ее с «Солнцестоянием» Ари Астера. Однако в «Чужой» содержится гораздо больше таинственного и необъяснимого.

В первую очередь бросается в глаза тот факт, что никто в племени не рад пришествию иноземки, и это, положим, нормально для замкнутого сообщества (любым человеческим сообществам в принципе свойственна настороженность к пришельцам), но вместе с тем никто не проявляет к ней и малейшего любопытства. Даром что, судя по всему, они там настолько от цивилизации оторваны, что отродясь белых людей не видали. А тут – целая блондинка с неба свалилась. И ничего, ноль реакции. Разве только неодобрительно чужой называют. А так – как будто обычное дело у них. Работу выдали, супруга назначили – и будь здорова.

Или вот еще одна загадка: если женщины племени с утра до ночи чистят рыбу оптовыми партиями, а мужчины постоянно ходят на охоту, то кто тогда рыбачит? И откуда у них всех в домах застекленные окна? И где конкретно их поселение расположено, что там всегда зима (действие растянуто на несколько лет, но заснеженные пейзажи вокруг ни капли не меняются)? И что это за молчаливый дед с трубкой, которого время от времени крупным планом показывают? Что он через эту трубку курит (не табак же, потому что где он табак достанет)? «Чужая» вызывает, наверное, больше вопросов, чем задумывали сами создатели. Но больше всего вопросов вызывает финал, в высшей степени сюрреалистический и оставляющий после себя чувство глубокого недоумения. Ясно только, что ни разу не хэппи-энд, а больше не ясно ничего.

Режиссер Алексей Луканев, ранее специализировавшийся преимущественно на сериалах НТВ, уверяет, что в его фильме есть много метафор и однозначный посыл. Насчет метафор – сомнений нет никаких, наверняка их там и правда много. А вот чтобы разглядеть какой-то посыл, тем более однозначный, для этого нужно, вероятно, достичь максимального уровня просветления. И все же чего у «Чужой» не отнять, так это невероятно широкого набора затрагиваемых тем, включая притеснение по гендерному признаку, нефтедобычу, столкновение культур, сексуальное насилие, стокгольмский синдром, ПТСР и шаманизм. Если бы за концептуальную эклектичность выдавали награды, «Чужая» бы непременно отхватила несколько штук.