«КиноРепортер» открывает рубрику «Режиссерский комментарий» с нашумевшим фильмом Роберта Эггерса.
На DVD и Blu-ray стал доступен черно-белый психологический триллер «Маяк», где Роберт Паттинсон и Уиллем Дефо играют замученных смотрителей. Бедолаги сильно пьют, истязают друг друга и постепенно сходят с ума из-за одиночества. Среди дополнительных материалов, доступых на дисках, оказался режиссерский комментарий Роберта Эггерса, в котором автор «Ведьмы» делится мыслями о сложных съемках, источниках вдохновения и работе с храбрыми артистами.
Об идее
Идею «Маяка» придумал брат режиссера Макс Эггерс, когда Роберт искал финансирование для «Ведьмы». Во время работы над сценарием братья изучали северо-восточный и западноевропейский морской фольклор XIX века. Режиссер прочел много историй о смотрителях маяков и нашел среди них ту, что отчасти стала основой для фильма. В этой истории двое уэльских смотрителей, живших в начале XIX века, оказывались в беде, когда на маяк обрушивался шторм. Обоих мужчин звали Томас, один был пожилым, а другой — молодым. Роберта Эггерса привлекла идея, что два Томаса могут стать единым персонажем в странных обстоятельствах.
После мрачной «Ведьмы» Эггерс хотел снять еще одно кино о тоске, но уже более смешное. Поэтому герой Уиллема Дефо — Томас Уэйк — пускает газы на протяжении всего хронометража. Режиссер гордится «Маяком» больше, чем дебютной «Ведьмой», потому что фильм получился ближе к его изначальному видению. Постановщик удивлен, что у продюсеров нашлись деньги на «странное черно-белое кино о двух смотрителях маяка с избыточным газообразованием в XIX веке».
Об актерах
Роберт Эггерс не ожидал, что «Ведьма» станет успешной (дебютный фильм режиссера собрал 40 млн долларов в мировом прокате при бюджете 4 млн), так как никто не хотел финансировать фильм о пуританах, говорящих на ранненовоанглийском. Посмотрев «Ведьму», Уиллем Дефо сам связался с Эггерсом и предложил познакомиться. После встречи актер сказал, что готов сняться в любом следующем проекте режиссера. Когда тот начал работать над «Маяком», то послал Дефо его отфотошопленные фото с бородой и в клеенчатой шляпе.
По словам Эггерса, другой актер превратил бы морского волка Томаса Уэйка в мультяшную пародию с пиратским акцентом. Несмотря на тяжелые условия съемок, Уиллем Дефо никогда не вел себя как звезда. Он научился шить ради одной-единственной сцены, где его герой даже не в фокусе. Многие смотрители маяков действительно шили, чтобы занять время. Планировалось, что в фильме будет еще одна сцена с шитьем, но ее вырезали. Также у смотрителей маяков были библиотеки, которые им периодически обновляли.
Уиллем Дефо не моргает, пока произносит монолог про Тритона. Во время съемок актер жил в рыбацком коттедже в 5 минутах от мыса Форчу, и эта сцена была единственной, которую он хотел отдельно отрепетировать с режиссером.
62-летний Уиллем Дефо разрешил Роберту Паттинсону по-настоящему толкнуть себя в шкаф в сцене драки. На съемках другого эпизода Паттинсон неудачно швырнул ящик, попав Дефо по колену. По словам режиссера, это создало на площадке «интересное напряжение».
Пьяный диалог героев снимали в 4 утра. Было сложно сделать так, чтобы шум от камеры не мешал актерам сыграть длинную сцену, которую снимали без склеек. Перед каждым дублем пьяный Паттинсон засовывал себе пальцы в рот, вызывая рвотный рефлекс.
«Не знаю, как именно это ему помогало, но сработало. Дефо смотрел на меня, и его выражение лица говорило: «Если этот чувак блеванет на меня, я сваливаю», — вспоминает режиссер.
Трудную сцену, где Дефо закапывают живьем, сняли с нескольких дублей. В могилу налили воды, чтобы картинка имела текстуру, к тому же земля была крайне холодной. Крупный план Дефо в могиле напоминает Роберту Эггерсу кадры из советских и постсоветских фильмов. Эпизод сняли на второй день съемок, и съемочная группа была впечатлена самоотверженностью актера, который был готов есть землю, пока его закапывают. Помимо этого, ему пришлось ползти босяком по засохшим колючим кустарникам роз. Более того, несмотря на страх высоты, Дефо без вопросов снялся голышом на вершине маяка.
До «Маяка» Роберт Эггерс предложил Роберту Паттинсону более традиционную роль в другом проекте, но актер хотел играть только сложных и странных персонажей. Когда нашлось финансирование для «Маяка», Эггерс прислал тезке сценарий с вопросом: «Достаточно странно для тебя?»
Режиссер считает, что на данный момент Эфраим Уинслоу — лучшая роль Паттинсона в карьере, потому что весь фильм держится на двух исполнителях и Роберту почти все время нужно находиться в кадре и играть разные эмоции. Эггерс был удивлен, когда узнал, что Паттинсон не умеет делать самокрутки. Однако актер много практиковался и в конце концов наловчился убедительно курить в кадре. Старый рыбак по имени Уолт Дэй из города Виналхейвен в штате Мэн записал несколько диалогов героя Паттинсона, чтобы помочь актеру с произношением.
Дождевая вода затапливала декорации, и вскоре в них появился мерзкий запах. Актерам приходилось часто промокать на съемках до нитки, а Паттинсон даже пил дождевую воду, что, разумеется, противоречило санитарным нормам.
Эпизод, где Эфраим Уинслоу красит маяк, был не из легких, однако любящему сложности Паттинсону нравилось сидеть в люльке. Правда, падает в кадре уже не актер, а его дублер. Постановщик трюков сумел найти способ снять каждый из задуманных Эггерсом кадров.
По лестнице в финале также падает каскадер Стив Гагни. Сцену снимали дважды. Первый дубль не понравился Эггерсу, но он не знал, как попросить каскадера сделать еще один. Однако тот сам предложил повторить падание, посмотрев отснятый материал.
Никто в Галифаксе не мог покрасить бороду Уиллему Дефо в седой цвет, поэтому кинематографисты пошли в барбершоп, где в реальной жизни стрижется Роберт Паттинсон. Там Эггерс увидел владельца заведения Логана Хоукса, который оказался очень похож на то, как режиссер представлял себе настоящего Эфраима Уинслоу (личность дровосека в фильме крадет герой Паттинсона, которого на самом деле зовут Том Говард).
Режиссер спросил Логана Хоукса, не хочет ли он ударить по лицу Паттинсона, и тот с радостью согласился. Для небольшой роли владельцу парикмахерской пришлось научиться нырять.
О съемках
Фильм сняли на мысе Форчу, который находится на юге Новой Шотландии в Канаде. Приморское место, где много вулканической породы, оказалось холодным и мрачным. Несмотря на то что съемки были тяжелыми, члены съемочной группы были в хорошем расположении духа, потому что им было весело работать над картиной.
Все здания были специально построены для фильма на береговой косе, включая интерьеры, экстерьеры и 20-метровый действующий маяк, свет от которого виден на 20 километров. Поэтому Эггерс расстраивался, что в паре кадров маяк в ленте похож на миниатюрную модель. Кухню также построили на мысе Форчу в коттедже настоящего смотрителя, а затем снова в павильоне в Дартмуте рядом с Галифаксом в Новой Шотландии. Барак, где спят герои, построили внутри самолетного ангара.
Аббревиатуру U. S. L. H. E (United States Light House Establishment) можно увидеть на пуговицах, одежде и многих предметах в хозяйстве смотрителей, включая столовые приборы, посуду и топоры. Государственные службы не хотели, чтобы сотрудники крали госсобственность, и все маркировали.
Сцену, в которой Уиллем Дефо яростно отчитывает Роберта Паттинсона за плохо помытый пол, добавили по просьбе продюсеров — те хотели больше напряжения в первом акте фильма. Эггерсу эпизод напоминает смесь «Цельнометаллической оболочки» и «Энни». По словам режиссера, его было весело придумывать.
«Героя Дефо было особенно весело писать. В сценарии у него было еще больше диалогов, чем в фильме. Многое вырезали непосредственно перед съемками сцен и на стадии монтажа. Эпизод, где герои кричат друг другу «Что?» — режиссер в шутку называет «неудачным упражнением по технике Сенфорда Майзнера… или удачным».
Кадры с ливнем снимали в самый теплый день съемок, хотя в то утро дождь действительно шел. В итоге пришлось создавать осадки искусственным образом.
Сцены с русалкой, которую герой Паттинсона находит на берегу, Эггерс придумал одной из первых. Как только режиссер решил, что будет снимать фильм о маяке, то тут же понял, что в нем будет русалка. Эпизод было тяжело снимать, потому что прилив уже начинался и угрожал накрыть актрису Валерию Караман, которая не могла сама уйти с берега. На ней был тяжелый хвост, и на место съемок ее принесли на носилках.
Сцены во время шторма, где волны обрушиваются на маяк и затапливают домик смотрителей, снимались без компьютерной графики или миниатюрных моделей: кинематографисты действительно направляли волны в декорации.
Реквизитор Келли Л. МакДональд облилась кровью и сама проползла по коридору, чтобы красиво оформить декорацию: «Оформление съемочной площадки по Станиславскому». Крытый 20-метровый переход между домиком и маяком получился длинным из-за ландшафта мыса. Эггерс отмечает, что создатель «Заклятия» и «Астрала» Джеймс Ван подтвердит, что длинный коридор помогает создать напряжение.
Коктейль из скипидара и меда называется «маслом воров» (Thieves’ Oil). Эггерс шутит, что фильм мог закончиться взрывом в сцене, где герой Паттинсона одновременно пьет скипидар и курит.
«К счастью, что ему удается держать сигарету и банку отдельно друг от друга».
Об операторской работе
По словам Эггерса, киноязык в его фильмах всегда рождается в коллаборации с оператором Джарином Блашке. Климов, Кубрик и Малик снимали отличные кадры на стедикам, но на съемках «Маяка» использовались только штативы, краны и операторские тележки.
Открывающий кадр с кораблем снят на объектив Петцваля, который изобрели в 1840-х. Режиссер также нашел аутентичное временному периоду паровое судно, которое отреставрировали для съемок. Помимо этого, кинематографисты снимали на омароловном судне, на котором установили огромный генератор искусственного дыма.
Фильм снимали на черно-белую негативную 35-мм пленку Kodak Double-X, которая не менялась с 1950-х. Из-за этого требовалось огромное количество света для экспозиции. Керосиновой лампы, находящейся в кадре, не хватало, поэтому оператор использовал 600-ваттную мерцающую галогеновую лампу. На съемках иногда стоял настолько ослепляющий свет, что членам съемочной группы приходилось носить солнцезащитные очки.
1:19:1 — редкое соотношение сторон экрана, которое использовали в раннем звуковом кино. По замыслу авторов, оно подходило для изображения тесных помещений и вертикальных сооружений и предметов вроде маяка, а также позволяло снимать «великолепные крупные планы двух невероятных лиц». Сферические объективы сделали кадр более вытянутым, чем получается при использовании более широкоэкранного соотношения сторон. Блашке применял винтажные объективы 1905 года и 1930-х.
Сцену разговора за столом осветили с практическим светом, но в качестве заполняющего света использовались китайские фонари и традиционное освещение с трех точек. Эггерс хотел, чтобы у зрителя создавалось впечатление, что он смотрит старое кино. Ортохроматическая пленка, на которую снимали «Маяк», чувствительна к голубому, зеленому и ультрафиолетовому цветам, но не к красному. Таким образом, ультрафиолет выделяет обычно неразличимые пятна на коже, а отсутствие чувствительности к красному делает розоватые оттенки белых лиц темнее. Свойство пленки помогло превратить Дефо и Паттинсона в обветренных и засоленных моряков. Пленка делала голубой светлее, поэтому небо даже в погожие дни выглядело белым и бледным. На ранних фотографиях небо всегда белое, что нравилось оператору.
Блашке и Эггерс изучали свет от действующего маяка в Северной Калифорнии, на котором также установлена линза Френеля. Копию оптического устройства изготовила компания во Флориде. Хотя линза Френеля в фильме похожа на «космический корабль в стиле ар-деко», лампы в маяках действительно так выглядели. Эггерс хотел сделать свет элементом сюжета, потому что линзы Френеля похожи на волшебные драгоценные камни, обладающие сверхъестественной силой.
О референсах
Шрифт для названия взят с обложки книги XIX века «Маяк», которая никак не связана с сюжетом ленты. Просто Эггерсу показалось, что он подходит к атмосфере фильма. На старых фотографиях XIX века моряки, рыбаки и многие люди держат во рту глиняные трубки вниз головой, даже когда не курят. Эггерс считает, что у них выработалась оральная фиксация, как у младенцев.
Вырезанную из слоновой кости русалку сделали на основе старой фотографии, а ремешок на голове Эфраима Уинслоу подглядели в эпике Вернера Херцога «Фицкарральдо», где коренное население джунглей Амазонки также переносило тяжести на голове.
Режиссер следил, чтобы все было аутентично историческому периоду. Его настойчивость сыграла с ним злую шутку: Эггерс остался не совсем доволен сценами в маяке, потому что в нем было очень мало места для работы с камерой.
Морская молитва стала мотивом, который проходит через весь фильм. Братья Эггерс много исследовали исторический период, чтобы диалоги звучали правдиво. Они читали Германа Мелвилля, Роберта Льюиса Стивенсона и Сэмюэля Тейлора Кольриджа, но главным источником стали произведения писательницы Сары Орн Джуитт, которая интервьюировала капитанов, моряков и фермеров во времена действия «Маяка». Она записывала их истории фонетически, отражая акценты. Так, Дефо говорит как прибрежные моряки, а Паттинсон — как фермеры из Мэна. Кинематографистам также помогли работы Эвелин Старр Катлер, которая написала диссертацию об акцентах в книгах Джуитт, где исследовала, как в конце XIX века произносили и использовали слова.
Люди часто зажигали трубки углями на картинах XIX века, но Эггерс увидел аналогичную сцену в готическом детективе «Собака Баскервилей» (1959) с Питером Кушингом и решил, что Дефо понравится идея.
Эггерс считает, что в «Маяке» можно почувствовать влияние «Часа волка» (1968) — единственного фильма Ингмара Бергмана, который может быть отнесен к жанру психологического хоррора.
В 1880-х специальные инспекторы проверяли состояние маяков, но Эггерс решил, что его герои работают столь далеко от цивилизации, что до них никто не может добраться. Он считает, что именно поэтому герой Уиллема Дефо становится эдаким «королем грязи».
Лесорубы, судя по фотографиям XIX века, были достаточно худыми мужчинами. Они действительно трижды в день ели жареные пончики, но весь жир сжигали.
Кадр, где камера наезжает на лицо Паттинсона, — оммаж немому фильму Жана Гремийона «Смотрители маяка» (1929), который рассказывал похожую историю про отца и сына на маяке. В картине сына кусает собака, и он сходит с ума от бешенства. В качестве другого референса Эггерс упоминает фильм Жана Эпштейна «Хозяин ветров» (1947), где свет и безумие также были связаны.
Внешний вид Дефо в виде Протея (морское божество и сын Посейдона и Геры в древнегреческой мифологии, который обладал уникальной способностью принимать любые обличья, — прим. КР) был отчасти основан на гравюре Дюрера «Морской монстр». Правда, у монстра из головы торчала корона из оленьих рогов, а у Дефо — рога из кораллов.
Паттинсона, который смотрит на свет в маяке и кричит, сначала снимали без светофильтра, затем добавляли циановый светофильтр, чтобы кровь стала черной, а затем ставили на источник света фильтр и постепенно увеличивали яркость, чтобы кровь начинала исчезать с лица героя. Таким же образом снимали сцену трансформации в фильме Рубена Мамуляна «Доктор Джекилл и мистер Хайд» (1931). По словам Эггерса, люди не догадываются, насколько сложно Паттинсону было кричать в финальной сцене. Эту сцену он называет «безумием в стиле Анджея Жулавски».
О чайках
Чайки с мыса Форчу быстро поняли, что съемки — источник еды, и прилетали каждый раз, когда начиналась работа. Эггерсу повезло с птицами, потому что они были запланированы у него в раскадровках. Одноглазую чайку играли три дрессированных птицы, которых звали Леди, Бродяга и Джонни. Для съемок их привезли из Великобритании. Роберт Эггерс считает, что в одной из сцен чайки выглядят резиновыми, словно летучие мыши в классическом «Дракуле». Такое впечатление создается потому, что они по-особенному парили на месте из-за направления ветра.
Птица в окне позади лежащего на кровати Роберта Паттинсона настоящая, а не компьютерная.
Эггерсу «очень важно», чтобы зрители заметили, что чайка нагадила на героя Паттинсона. В этой сцене все чайки, кроме трех дрессированных птиц, сидящих на актере, были местными.
О звуке и музыке
Вместе со звукорежиссером Дэмиэном Вольпе Эггерс пытался добиться «застарелого, пыльного, заплесневелого и ржавого звука мира, где все сломано».
Первая версия саундтрека была более экспериментальной, чем итоговая. Продюсеры, включая создателя «Одного дома» Кристофера Коламбуса, хотели более традиционную музыку в духе Макса Стайнера или Бернарда Херрмана. Эггерс и монтажер Луиз Форд попробовали их вариант, но он не работал. Однако режиссер и композитор Марк Корвен решили, что херрмановское влияние должно проявиться, потому что «Маяк» похож на старое кино.
Эггерс хотел создать звучание, где инструменты звучат не похоже на себя:
«Струнные звучат как флейты, флейты — как струнные, струнные — как голоса, а голоса — как флейты».
На титрах «Маяка» играет народная песня Doodle let Me Go (Yaller Girls), которую исполняет английский фолк-певец и собиратель народного творчества А.Л. Ллойд.
Комментарии