Не Биковичем единым: Чем сейчас удивляет сербское кино

Сегодня лицом сербского кинематографа в России бесспорно является Милош Бикович. Во-первых, один из самых его популярных героев, Павел Аркадьевич из «Отеля «Элеон», с легкой руки сценаристов обзавелся сербским происхождением. Во-вторых, Бикович активно продвигает совместные проекты России и Сербии (ярчайшие примеры – «Отель «Белград» и «Балканский рубеж»). В-третьих, к локальным работам актера тоже возрос интерес – именно так в российском медиапространстве возникла криминальная вселенная «Южного ветра». 

Но в общем и целом положение остается печальным. Сербские фильмы редко добираются до российского проката: время Кустурицы ушло, а фестивальные ленты можно увидеть только на избранных площадках. Ситуацию несколько исправляет ММКФ: в этом году, например, там показали неоновый неонуар «След зверя», завоевавший две награды кинокритиков, а в прошлом сербы привозили две драмы на религиозную тему – «Усекновение» (приз зрительских симпатий) и «Святая Пятница – Крест в пустыне».

В этом материале (вслед за венгерским кино) «КиноРепортер» рассказывает об относительно новых сербских фильмах, на которые стоит обратить внимание. В их числе – пронзительная военная картина, социальная драма из программы Берлинале, религиозное фэнтези, музыкальный байопик и даже философская киберэротика с югославской порнозвездой.

«Колыбельная для солдат» (2018)

Драма «Колыбельная для солдат» – отличная иллюстрация того, как жестоко и неумолимо война перемалывает людей. В основу картины легла «Сербская трилогия» – документальная проза Стевана Яковлевича, которого призвали на фронт вскоре после начала Первой мировой. Молодого биолога хотят отправить в штаб, но звание унтер-офицера оказывает ему дурную услугу: в распоряжение Яковлевича попадает кавалерийский взвод.

«Твоя первая война? Неважно, научишься», – бросает ему товарищ, заматеревший в боях с турками и болгарами. И Стеван действительно учится, помня о наказе отца и изо всех стараясь оставаться человеком в нечеловеческих условиях. В напряжении держит не столько противник, сколько его тревожное ожидание: воды и продовольствия не хватает, жесткая дисциплина изнашивает волю, а хаос войны подступает все ближе.

Долг против совести – непростая дилемма. Но еще острее она становится в дни ожесточенных столкновений и ночи бомбежек, когда под дружественным огнем гибнут свои. Перед войной действительно равны не все: солдат она вынуждает подчиняться приказам, командование – жертвовать всем ради победы и надеяться на то, что спасение Родины перевесит груз вины. Хотя бы тогда, когда выжженная земля вновь зарастет травой, а фраза про то, что жизнь продолжается, перестанет звучать издевкой.

А еще картина Предрага Антониевича (он же снял громкую фестивальную драму «Дара из Ясеноваца») наглядно демонстрирует, насколько важна для сербов религия. Отец Стевана молится, прежде чем поднять сына на защитническую войну, первое убийство сам он совершает в церкви, приходя в ужас от собственного поступка, а из колокольни офицеры делают наблюдательную вышку (дверь выбивают, наскоро перекрестившись). Как вера сосуществует с отнятием жизни, «Колыбельная» тоже показывает. Духовная трансформация отлично прослеживается по глазам – на них камера останавливается особенно часто.

«Нимани» (2018)

2148 год. Социалисты победили капиталистов, но земные ресурсы почти уничтожены. Корпорация «Эдерлези» разрабатывает космические программы, способные поддержать жизнь человечества за пределами Солнечной системы. Опытному пилоту и распространителю идеологии чучхе Милютину (Себастьян Кавацца) устраивают не то собеседование с неуместным флиртом, не то допрос с пристрастием. А потом сообщают, что он летит на альфа Центавра в компании девушки-киборга Нимани (сербская порнозвезда Стоя, по поводу и без скидывающая одежду). Казалось бы, что может пойти не так?

Уничижительные формулировки вроде «югославы – жертвы Эдипова комплекса» сменяются равнодушием космоса. Нимани Милютин включает на третью неделю – знакомство начинается с режима «интим». Лаконичный футуризм и стерильная условность принуждают к откровенности: разговоры про кота Шредингера перетекают в сеансы психотерапии – задолго до того, как пилот находит этот режим среди сотен остальных. А затем великая ирония – мужчина жалуется андроиду на бездушных женщин – сменяется насилием и неожиданно взыгравшим комплексом бога.

Секс оказывается всего лишь прелюдией: теперь циник и женоненавистник хочет взломать алгоритмы Нимани и наделить ее свободой воли. У Милютина выходит, вот только результат оказывается совсем не таким, как он планировал. С одной стороны, классическая ситуация «сам придумал – сам расстроился». С другой – в космосе кризис бьет куда сильнее, чем на Земле.

«Нимани» чересчур медитативна вплоть до третьего акта: здесь много постельных сцен (не особо изобретательных), пустых коридоров (непродуманность бытовых условий убивает достоверность) и даже выходов в открытый космос. Бюджета вполне хватает, чтобы обеспечить достойный визуал, хотя некоторые кадры выглядят слишком уж искусственно. Грандиозная музыка, всполохи света и багровые тона – одновременно страсть и опасность – работают на атмосферу, но в остальном картина остается не до конца сформулированным высказыванием.

Не то про животные инстинкты, не то про возвышенные чувства: в финале оказывается, что любить – значит не приносить себя в жертву, но уметь рисковать всем ради другого. Впрочем, на родине фильм оценили высоко: на международном фестивале в Белграде он завоевал сразу несколько наград. Персональная досталась и Стое.

«Отец» (2020)

Отчаявшегося вида женщина с бутылкой горючего в руке прорывается на завод, где раньше работал ее муж, и угрожает сжечь себя, если их семье не выплатят положенные деньги. Требование остается без ответа, и Биляна оказывается в больнице. Напуганные дети, которых она привела с собой, – в социальной службе, а их отец – в бюрократическом аду. Никола (Горан Богдан из третьего сезона «Фарго») спешно штукатурит стены и проводит в дом электричество, только чтобы услышать, как самодовольные чиновники вопрошают, почему у детей нет компьютера, а супруга не показалась врачу при первых признаках депрессии.

Вопрос о том, где детям будет лучше, действительно заставляет задуматься – пока не выясняется, что за бездушными формулировками скрывается кое-что пострашнее. И Никола отправляется в изнурительную одиссею, полагая, что власть местного царька распространяется только на его деревню. В Белграде все по-другому, а он, Никола, обязательно добьется встречи с министром и лично передаст ему жалобу. Сумасбродству героя поражаются все встречные: одни предлагают отбросить надежду, другие – уповать на Бога, третьи – наплевать на все и сбежать за границу. В конце концов, не так уж она далека, а жизнь везде не сахар.

«Отец» основан на реальной истории. И если поначалу кажется, что авторы обнажают недостатки системы, прибегая к художественным методам и сгущая краски, то после знакомства с фактами оказывается, что на деле все еще хуже. Люди, которые действительно могут разобраться с проблемой, делятся на тех, кто не хочет ее решать в силу личных причин, и тех, кто озабочен только собственным имиджем. Неравнодушие, впрочем, тоже встречается. Именно оно доводит Николу – матерого мужчину, который не опускает руки ни при каких обстоятельствах, – до слез.

Повальная безработица и разруха, казалось бы, отсылают к 1990-м и 2000-м, но планшет в руках охранника говорит об обратном. Это тот самый случай, когда проблема выходит за пределы одной страны и требует совместного решения. На отчаянный призыв откликнулись не только на родине: производством картины занимались сразу шесть государств, а ее фестивальная судьба неплохо сложилась в Западной Европе. «Отец» завоевал признание в итальянском Триесте, в Дублине и в Берлине (приз зрительских симпатий и награда экуменического жюри). Что еще важнее, фильм сдвинул дело с мертвой точки, заставив наконец шевелиться не только министерство культуры, но и детских омбудсменов.

«Небеса» (2021)

Крайне любопытный жанровый экземпляр совместного производства (Балканы и Германия), в котором сатира сплетается с религиозным содержанием. «Небеса» делятся на три части. В 1993 году добрый и трудолюбивый Стоян живет в нищете вместе с женой и дочкой. Все их имущество сгорело при пожаре – виновные не называются, но военные столкновения и миротворческие миссии ООН приходят на ум мгновенно. Поэтому теперь беженцы вынуждены экономить на всем, включая лампочки. Во время замены очередной из них Стояна бьет током – и у него над головой появляется нимб.

Пока дочь радостно твердит про комиксы и радиацию, супруга Надя приходит в ужас и предлагает наведаться к врачу. Стоян отмахивается, ссылаясь на отсутствие страховки. Тогда жена под излюбленным предлогом «что люди скажут» затевает настоящую войну против Бога. Как потерять статус святого? Конечно же, начать грешить. Стоян сопротивляется. Даже идет в церковь, где молится и просит Всевышнего вернуть все как было. Но постепенно нахрапистость жены и собственное отчаяние дают плоды, пробуждая вседозволенность и безнаказанность. И вот он уже смывает с рук кровь – не свою, напоминающую о стигматах, а чужую.

На исходе первого часа комедийный тон – ужимки, физический юмор и разухабистость – резко исчезает. В 2001-м на смену Стояну и Наде приходят другие герои, но мрак уже не рассеивается. Неосторожные слова приводят к трагическим последствиям. Бог снова вмешивается, заставляя всех причастных гадать, действительно ли так неисповедимы его пути. В 2026-м чудеса продолжаются: больной шизофренией художник вдруг начинает писать картины, обладающие чудодейственной силой (глядя на них, люди насыщаются).

И снова порочный всплеск – зависти, алчности и чревоугодия. Вокруг творится настоящий абсурд. Люди не просто отказываются смиренно принимать небесные дары, но начинают меряться ими друг с другом. В картине много аллюзий и игры слов (от невинен как дитя до духовной пищи), а чудеса обыграны с большой фантазией. О богохульстве речи не идет – каждый из героев ведет собственный диалог с Всевышним, оставаясь при этом всего лишь человеком. Кто-то впадает в экстаз, кто-то действительно начинает веровать.

Параллельно авторы выстраивают крепкий сатирический каркас – они высмеивают коммунистов и капиталистов, современное искусство и шарлатанов (в лихие девяностые промышляет экстрасенс из анекдота про трусы и крестик, рассказывающий людям, что их носки ворует демон Азазель). В общем, микс оригинальный и талантливо сделанный, пусть и не рассчитанный на широкую аудиторию. Хотя предпосылки есть, ведь в главных ролях – Горан Навойеч, сыгравший в четвертой «Невыполнимой миссии», и Божан Навоец, засветившийся в новом «Досье Ипкресс».

«Тома» (2021)

Байопик сербского певца Томы Здравковича, главную роль в котором исполнил Милан Марич. Имя молодого артиста знакомо и российским зрителям: именно он перевоплотился в Довлатова в одноименной драме Алексея Германа-младшего. Чтобы сыграть Здравковича, актеру тоже пришлось пойти на определенные жертвы. Например, носить накладной нос, который иногда отваливался прямо посреди дубля. А еще Милан не был профессиональным певцом. И не мог найти достаточной фактуры – друзья и знакомые часто описывали Тому посредством баек и анекдотов.

Наконец, одновременно снималось две версии – полнометражная и сериальная, что подразумевало разную драматургию. И все это в разгар пандемии, никакой помощи со стороны. В итоге сербы справились: «Тома» получился таким же душевным, как фолк-хиты югославского исполнителя. Авторы поколдовали буквально над всем – музыкальные вставки создают нужный ритм, монтаж обращает на себя внимание, а в ярких костюмах зашифровано не меньше информации, чем в диалогах. Балканский колорит тоже на месте: здесь поют от всего сердца, а от избытка чувств бьют посуду – на счастье.

Марич же (иногда грим делает его похожим на молодого Де Ниро) производит не менее гипнотический эффект, чем сам Здравкович. Он органичен сразу во всех ипостасях – бродячий артист, талантливый композитор, пристыженный сын, романтик с разбитым сердцем. Любовь для него – основное топливо: он вспоминает первую привязанность, переживает, что не может быть с дивой Сильваной, позволяет красавице модели увлечь себя в глубокий омут… Харизма и актерские навыки помогают Милану выдержать всеобъемлющий эмоциональный диапазон – в два с половиной часа экранного времени уместилось три десятка лет.

Несмотря на то, что Тома порой падает на самое дно – играет, много пьет (не то чтобы без повода, но сам актер называет это занятие порочной практикой), – на его лице улыбка вспыхивает куда чаще, чем можно было бы подумать. Слезы тоже бывают: сказываются смерти, предательства, да и собственная госпитализация, которой открывается фильм. Что и говорить, больница – место не веселое. Но оттуда он опять поедет на гастроли, где тьму отгонят свет софитов и любовь публики. Вновь вернуть герою смысл жизни, хотя бы на пару часов, – это ли не подлинное проявление уважения?