Человек-паук, преступник, детектив-мормон: Парадоксальная карьера Эндрю Гарфилда

В это сложно поверить, но Эндрю Гарфилду исполняется 40 лет. По такому случаю «КиноРепортер» рассказывает о карьере одного из самых перспективных актеров современности – в обратном порядке.

«Под знаменем небес»

Несмотря на то, что свою карьеру Эндрю Гарфилд начал именно на телевидении, мини-сериал «Под знаменем небес» (2022) обозначил его возвращение к корням. И возвращение триумфальное – основанный на реальных событиях проект оказался прямым наследником «Настоящего детектива». Вот только вместо Луизианы – Юта, земля мормонов. В 1984 году столицу штата Солт-Лейк-Сити потрясает страшное убийство молодой женщины с ребенком. Полиция арестовывает главу семейства, однако тот заявляет, что к преступлению причастны прихожане церкви, с особым рвением относящиеся к ее заветам.

Гарфилд играет детектива-мормона Джеба Пайри, который пытается вычислить настоящего преступника, проанализировав его мотивы. В начале о герое Эндрю сказано совсем немного – он любящий муж, отец и сын, примерный прихожанин, гуманист, готовый служить общине, и в целом адекватный парень. И конечно, происходящее выбивает его из колеи – инциденты в округе обычно ограничиваются несчастными случаями на охоте или авариями, а здесь хладнокровное убийство, подозреваемые в котором регулярно испытывают его собственную веру на прочность.

Защита вроде резко брошенных фраз «мы говорим не обо мне» в допросной не помогает: все услышанное Джеб мгновенно примеряет на себя. Игнорировать потенциальных виновников действительно сложно – они экспрессивны, они загнаны в угол, они сами зарывают себя, отпуская комментарии вроде такого: «Налоги – от лукавого». Напарника Пайри Билла Таба, полицейского индейского происхождения, переведенного из Вегаса, подобные байки смущают меньше: он насмотрелся и на изувеченные трупы, и на настоящих головорезов.

Съемка с ручной камеры, рваный монтаж, флешбэки (в том числе во времена, когда Джозеф Смит основал церковь мормонов и подвергался гонениям), да и сама кровавая завязка, повергшая полицейских в глубокий шок, создают тревожную атмосферу, в которой таится что-то неуловимое, но безусловно важное. Очевидно и то, что поиск убийцы будет непростым, и то, что этот нарыв зрел долго. Под пластами абьюза и принуждения, страха позора, давления общины и сущей одержимости, которую по чудовищной ошибке или по злому умыслу приняли за божественный глас. Добродетель, вывернутая наизнанку.

Это действительно многослойная история, в которой сплелись кризис веры, жажда власти и амбиции, финансовые махинации и бытовое насилие. Темы универсальные, хотя почва для их раскрытия весьма специфична – о мормонах знает не все население США, не говоря о других странах (впрочем, сектантская община есть даже в России). Это совершенно другой пласт, в котором хватает собственного расслоения – от радикалов до прогрессивных членов церкви.

Но создателям за счет детально продуманного подхода к материалу (в том числе аудиовизуального) удается не только изображать быт героев достаточно захватывающе даже для тех, кто о мормонах лишь слышал, но и сохранять основную сюжетную интригу. Да, она развеется, едва вы прочитаете хронику, но в любом случае интересно, чем же сменятся мягкость, нерешительность и извиняющаяся улыбка детектива Пайри – а узнать ему предстоит многое.

«Тик-так… Бум!» и «Глаза Тэмми Фэй»

Прошлогоднему заявлению Эндрю Гарфилда о том, что он хочет взять перерыв и побыть человеком (шутники уже добавляют «Пауком?»), предшествовал весьма удачный наградной сезон. Безоговорочной победой можно считать триумф на «Золотом глобусе», хотя в последние годы эта премия слегка растеряла популярность и гламурный флер. Тем не менее статуэтку Эндрю завоевал заслуженно: в мюзикле Netflix «Тик-так… Бум!» он сыграл реального человека – Джонатана Ларсона, посмертно получившего три статуэтки «Тони» и Пулитцеровскую премию за рок-мюзикл «Богема».

Слово «посмертно» недвусмысленно говорит о финале этой истории, но куда важнее смерти в ней оказывается жизнь. Гарфилд играет человека на пороге тридцатилетия. Он всегда на взводе, его ужасает одна лишь мысль о том, что он не успеет достичь того, к чему стремится. Боязнь будущего и страх нереализованности погружают Джонатана одновременно в упаднические настроения и болезненный перфекционизм. Да, сон разума рождает чудовищ, но бесконечное пребывание в грезах на холостом ходу порой производит на свет не менее ядовитых химер.

Автобиографический рок-монолог в исполнении Эндрю выходит настолько заведенным и искренним, что обязательные жанровые элементы не смущают даже тех, кто терпеть не может мюзиклы и считает их абсурдными пережитками прошлого.

Неудивительно, что из-за столь мощного выступления о Гарфилде почти не говорили в связи с другим номинантом: еще одной биографией под названием «Глаза Тэмми Фэй» – олицетворением китча, кэмпа и сумбура. Там, правда, ярче сияла Джессика Честейн, которая пошла на радикальное преображение, чтобы сыграть проповедницу (да, снова религия), чья успешная карьера на телевидении была разрушена многочисленными скандалами. В роли partner in crime выступил муж Тэмми Фэй Джим Бэккер (Эндрю Гарфилд собственной персоной), который по-своему воспринял библейское размышление о процветании, что привело к печальным последствиям и приговору за мошенничество и организацию преступных сообществ.

И если в «Тик, так… Бум» пел и танцевал Эндрю Гарфилд, то здесь эта непростая задача возложена на плечи артистки, уверенно пробивающей себе дорогу к «Оскару». На ее фоне попытки Гарфилда сыграть равного Фэй по статусу шоумена терпят крах – даже при всем обилии грима и странных повадок. Это, пожалуй, основная причина, по которой «Тэмми Фэй» отметили лишь одной статуэткой в актерской номинации, – двоих бы она просто не выдержала.

Мейнстрим и не только

Третий важный проект из недавнего прошлого Эндрю Гарфилда – «Человек-паук: Нет пути домой». На протяжении нескольких месяцев актера буквально терзали вопросами о возвращении к культовой роли. Уже тогда было понятно, что речь пойдет о мультивселенной, где возможно все, и журналистам оставалось только гадать, кого руководство студии выкупило за баснословные деньги. В таких условиях Гарфилд проявил свой талант на полную катушку: после премьеры фильма, в котором он, разумеется, появился, фанаты собрали подборку видеороликов, где Эндрю мужественно отрицает сей факт. На протяжении четырех минут в общей сложности.

Следить за этими речами постфактум любопытно еще и потому, что в концентрированном, не разбавленном днями и неделями виде они действительно демонстрируют умение Эндрю играть на публику. Что касается самого фильма, то каких-то особенных заслуг ему приписать не получится: в памяти всплывает разве что сцена, которой сильно не хватало в «Высоком напряжении». Но триквел Джона Уоттса сам по себе – огромный аттракцион, полный фан-сервиса и сюрпризов, которые могут заставить выветриться из памяти почти любые нестыковки и неудачные моменты. Так что Эндрю был всего лишь одним из множества винтиков, заставивших работать эту махину.

Что любопытно, до возвращения в голливудские многомиллионные эпики Эндрю вполне комфортно существовал и в независимом кино. Актер не раз говорил, что чувствует себя как дома и в США, и в Великобритании. Но, похоже, это умение без особых проблем подстраивать под себя любое пространство и одновременно подстраиваться под него самому играет ему на руку и в карьерном аспекте.

В «Мейнстриме» (2020) – попытке Джии Копполы соорудить иронический пасквиль на современность – Гарфилд сыграл (лже)пророка в мире социальных сетей и раздувшихся до гигантских размеров пузырей эго всяких охотников за славой. Сам сюжет довольно банален и местами утомителен, но Гарфилд здесь оторвался на полную катушку, играя человека, который притворяется не тем, кто он есть на самом деле. Да, божок-трикстер у него вышел дешевым – но того требовали обстоятельства. Будь он более зловещим или возвышенным, и без того абсурдистская конструкция совсем бы развалилась.

В сюрреалистичном неонуаре «Под Сильвер-Лэйк» (2018) – одновременно детективном трипе, развеивании очередного американского мифа и истории о круглосуточных тусовщиках, ищущих и не находящих удовлетворения, Гарфилд сыграл Орфея, который спускается в ад, чтобы там и остаться – в россыпи поп-культурных отсылок и разочаровании всем и ничем. Несмотря на прохладный прием в Каннах, за минувшие четыре года фильм Дэвида Митчелла («Оно») в определенных кругах стал культовым. Пересматривать его действительно можно часто – каждый раз картина открывается с новой стороны.

В «Дыши ради нас» (2017), еще одном ретро-байопике, мягко берущем зрителя в сентиментальные тиски, Гарфилд сыграл реального человека – Робина Кавендиша, парализованного из-за перенесенного полиомиелита. И снова социальное сочетается с художественным – красная нить, проходящая практически через все творчество актера.

Мощнее всего это ядро проявилось в эпике «По соображениям совести», вернувшем Мэла Гибсона на киноолимп в течение считаных месяцев, и визуальной поэме Мартина Скорсезе «Молчание». Оба фильма вышли в 2016 году, в обоих Гарфилд сыграл глубоко религиозных людей, чья вера либо меняет мир вокруг, либо едва не уничтожает носителя. В военной драме медик Десмонд Досс спасает товарищей, презирая саму смерть. В драме экзистенциальной иезуитский священник Себастьян Родригес разрывается между принципами, на алтарь которых он положил свою жизнь и любовью к ближнему.

По соображениям совести поначалу жил и отец-одиночка Дэннис Нэш из «99 домов» Рамина Бахрани («Белый тигр» и «Последние дни Птолемея Грея»). Но затем на собственной шкуре испытал, что значит поговорка «с волками жить, по-волчьи выть». С моральной дилеммой сталкивался Питер Паркер в дилогии Марка Уэбба (справедливости ради проблема выбора для любого Человека-паука всегда лежала на поверхности). Робот Шелдон в «Я здесь» (2010) жертвует собой ради возлюбленной – такого же андроида, постепенно лишаясь рук, ног и тела.

А в антиутопии «Не отпускай меня» (2010) Томми, один из клонов, которых специально выращивают в донорских целях, учится творить и любить. Более того, ситуация, которую герой проживает с двумя подругами, приводит их к смирению – одной из главных добродетелей христианства. С определенной точки зрения это сомнительно, но именно подобный поворот переводит персонажей на качественно новый уровень, да и символизм зашкаливает – невинного и доверчивого Томми буквально отдают на заклание.

Особняком в этом ряду стоит «Социальная сеть», благодаря которой лицо и имя Эндрю Гарфилда стали известны широкой публике. Актер, которому на тот момент только исполнилось 26 лет, был отобран лично Дэвидом Финчером. Правда, ему доверили вторую по значимости роль – он воплотил образ Эдуардо Саверина, первого соратника Марка Цукерберга, быстро павшего жертвой его эгоизма. Кстати, судебные прения реального Саверина сильно повлияли на тон картины, а прегрешения Цукерберга, по словам окружения, оказались выставлены в более негативном свете, чем это было на самом деле. Со стороны судить сложно, но в историю триллер Финчера вошел, так что переписать этот сюжет уже не представляется возможным.

Так или иначе, «захватывающая история предательства», разыгравшаяся в Гарварде, не стала для Гарфилда отправной точкой: критики, особенно в Великобритании, его уже знали. Он появлялся в «Воображариуме Доктора Парнаса» (2009), «Еще одной из рода Болейн» (2008), «Львах для ягнят» (2007), где его партнерами были такие тяжеловесы, как Роберт Редфорд, Мэрил Стрип и Том Круз, и даже в культовом британском сериале «Доктор Кто» (2007).

Но первым прорывом для молодого Эндрю стала роль в драме «Мальчик А» (2007), за которую он удостоился премии BAFTA. В истории про парня, отсидевшего 14 лет за убийство маленькой девочки, присутствовало много чернушных флешбэков и важная интрига: кто на самом деле нанес несчастной смертельные раны – Эрик или его приятель Филипп.

Социальная драма в «Мальчике А» закручивается в тугую спираль: общественность жаждет узнать имя преступника, а сам Эрик, человек в общем-то неиспорченный, старается начать новую жизнь и сближается с новыми людьми. Опять моральные терзания, усиленные ощущением загнанности и осознанием, что вторая сторона тоже может перегибать палку. Где проходит граница между уже отбытым наказанием и охотой на ведьм? Способен ли благой поступок перебить чудовищный? Что лучше – сладкая ложь или горькая правда? И как реагировать на то, когда реальность оказывается совершенно иной, чем ты себе представлял?