Анна Слю: «Люблю все странное и опасное»

Анна Слю – хороший «стрелок»: снимается нечасто, но при этом с завидной регулярностью попадает в яблочко. В 2022 году ее признали лучшей актрисой за роль в «Наводнении» Ивана Твердовского, а в 2023-м номинировали на «Золотого орла» за сериал «Выжившие». По случаю 45-летия актрисы «КиноРепортер» публикует полное интервью с ней, которое мы взяли в тот момент, когда съемки «Выживших 2» только начинались. Также Анна рассказала, зачем ездила в Якутию, почему хочет в космос и не спешит отдавать детей в театральный кружок.

За роль в «Выживших» вас номинировали на «Золотого орла». Сериал явно не потерялся на фоне «Эпидемии»…

– Смешно то, что сценарий был написан примерно в то же время, что и у «Эпидемии». Просто у нас долго откладывались съемки. Если бы мы начали с ребятами вместе, то шли бы ноздря в ноздрю. Но быть в созвучии с «Эпидемией» не стыдно – она крутая! Хорошо, что в итоге все разнеслось во времени. А вообще, хоть их и объединяет тема постапокалипсиса, они все-таки разные.

Вы описываете свою героиню как человека вне моральных категорий, поскольку ее цель – всех спасти. Сложно вживаться в такую роль? 

– Я не тот артист, который не моется ради съемок, меня такое всегда смущает. Моя психика по-другому устроена: я себя не ассоциирую с прописанным героем. Если ты внутренне раскачан, то можешь из себя вытащить что угодно. Дальше имеет значение только интенсивность: если снимаешься каждый день, ты и на площадке находишься в определенном тонусе. А если это сериальное производство, то такого накала нет, поэтому все проходит достаточно спокойно.

Погружение в незнакомые для вас профессии – тоже вопрос раскачки?

– Будем откровенны: я могу перевоплотиться – худеть, толстеть, краситься, но негритянской певицей джаза я не стану, как ни крути. Хотя очень хотела бы! Я готовлюсь, общаюсь с людьми, которые этим занимаются. Перенимаю тонкости, которые создают образ.

А чтение специальной литературы помогает?

Две трети того, что я читаю, – художественные произведения. Но иногда, когда я в душевных страданиях, берусь за специальную литературу из серии «Как простить людей» и «Как не убить детей». Сейчас много публицистики, и в сериале «Люся» мне было просто – все-таки я там не хирурга играю.

Сложно прощаться с цивилизацией, если того требуют съемки?

Я обожаю экспедиции – это наиболее комфортная рабочая среда. Ведь кино – такое искусство, когда некоторые вещи считываются невербально. И естественно, приплетаются личные симпатии и антипатии. В экспедиции вообще палитра реакций гораздо шире становится. Но в большинстве случаев – это скорее сложные условия, нежели классные. Мне никогда не везло так, как друзьям, которые уезжали в Таиланд на три месяца с семьями. Подруга как-то сказала, что я просто не снимаюсь в таком кино, – мне ближе артхаус, грязь и кровь. (Улыбается.)

Похоже на правду! Вы ведь снялись в фильме, где героиня попадает в тайгу после катастрофы и проводит несколько лет в глухой деревне…

– Да, «Чужую» снимали в Якутске в начале марта. Когда я приехала, было 50 градусов мороза. Я не люблю холод, было тяжело. Каждый день лежать на снегу, руки без ногтей, неудобно, некрасиво. (Смеется.) Но, надеюсь, это картине в плюс.

Вам не кажется, что в последние годы в российском кино девушки все чаще стали попадать в такие экстремальные ситуации. В числе примеров – «Одна», «Дикая» и даже «Поехавшая». 

– Мы наконец стали расширять жанровый кругозор – открывать его и зрителю, и себе как исполнителям. Просто с учетом своего климата и менталитета. Еще бы про зомби что-то сделали наконец, чтобы дети мои повеселились. (Улыбается.)

А в истории про выживание в космосе хотелось бы сыграть?

Мне интересно все экстремальное. Любой новый опыт дает тебе возможность почувствовать себя как-то иначе. Это и для профессии полезно – тебе ничего делать не надо, твой организм сам реагирует. Очень удобно. Я же на пробы в «Вызов» ходила. Дошла до этапа медэкспертизы.

Обидно было, что выбрали не вас?

Я в этом смысле очень закаленный человек. Если бы я каждый раз расстраивалась, когда меня куда-то не взяли… А так я хоть к врачу сходила! Обычно не хожу.

Но в космосе себя уже представляли?

Конечно, иначе зачем бы я пошла? Я очень хотела в космос, мне кажется, это потрясающе. Все самое странное и опасное – клетка с тиграми, космос – мне очень нравится.

С Иваном Твердовским вы сделали уже четыре проекта. Кто к кому возвращается?

Я думаю, достаточно одного проекта, чтобы режиссер начал понимать, из чего ты сделан. И конечно, на следующий фильм гораздо проще взять нового актера, потому что у него новые реакции. Но Ивану Ивановичу интересно пересобирать людей. Тут перспектива большого обоюдного роста, потому что тебя не используют поверхностно. А режиссеру, наверное, может быть интересно, как работает организм актера, если существует правильная сонастроенность. Но это не точно. (Улыбается.)

Получается, это вопрос доверия?

Это такая профессия, тут нельзя по-другому. И потом Ивану просто невозможно не доверять. У него исключительный набор человеческих качеств: он очень умный, мужественный и смелый – во всех смыслах. Мне кажется, у всех артистов бывают мысли: «Я бездарь! Пошел не в ту профессию, все делаю неправильно». И ты можешь быть в каком угодно внутреннем раздрае, но с Иваном Ивановичем я всегда знаю, что в безопасности.

Что для вас важно в любом союзе – дружеском, творческом, любовном?

Мне важно, чтобы человек, с которым я общаюсь, умел что-то, чего не умею я. У меня тогда рождается внутренний трепет и восхищение.

А это помогает на съемках откровенных сцен, как у вас в сериале «The Телки»? Вы говорили, что очень стеснительны…

Мне кажется, вполне нормально в 25 лет смущаться и не быть готовым к таким сценам. Я в жизни вообще адский сноб, такое не очень люблю. Но когда тебе уже за 30, у тебя двое детей, меняется отношение к уникальности своего тела. Я не стала менее стеснительной, но теперь проще к этому отношусь.

У вас случаются большие перерывы между проектами. Это отсутствие интересных предложений или расстановка приоритетов?

Актерство, как и любая публичная профессия, накладывает на тебя определенную ответственность. Есть вещи, которые мне неинтересны или противоречат моим установкам. Я понимаю, что мои дети вырастут и посмотрят это, а я же их воспитываю, навязываю какие-то ценности. Поэтому я в этом узком коридоре. Но у меня не так много табу. Меня просто не везде берут.

Причины не объясняют?

Просто мы друг другу не подходим – и слава богу! Потому что иначе я бы стояла перед серьезнейшим выбором. А я очень люблю работать, мне нравится зарабатывать много денег, шиковать. (Смеется.) И меня волею судеб не зовут туда, где я была бы не на своем месте.