«Путешествие на солнце и обратно»: Магический реализм в прозаичной обертке 1990-х

На дворе 1990-е. Бритый под 0,3 Руслан (Олег Чугунов) слоняется с братками по богом забытому городку в поисках то ли лишней монетки, то ли забвения. Сердце юноши же беспокойно мечется в мыслях о девушке, что тот видел давным-давно и лишь однажды. Когда Руслан, будучи девятилетним мечтателем, вместе с папашей-шулером (Кирилл Полухин) и мамой-сообщницей (Дарья Екамасова) побывал на бандитской свадьбе и влюбился в неприкаянную красавицу-невесту (Мария Мацель). А потом, повзрослев и не сумев выкинуть ее из страждущей души, нашел свою зазнобу и всех окружающих на страницах старой дедовской книжки со сказками. Вот и разберись, было ли оно на самом деле, или все это просто сон.

Согласитесь, не самый стандартный синопсис для очередной кинозарисовки о лихих временах, что за последние несколько лет в каких только формах и стилях не были отрефлексированы на отечественном киноландшафте. Однако, как наглядно доказал, среди прочих, Федор Кудрявцев в очаровательном «Ровеснике», 1990-е вполне можно показать и без излишнего насилия и давящей безысходности, зато с невымышленными надеждами на прорывы и свершения нового миллениума.

В ту же светлую степь смотрит и Роман Михайлов, бывший писатель и титулованный математик, а ныне инди-режиссер, что выдал ни много ни мало 7 полнометражек за 3 года. И сейчас уверенно залетел в сериальное производство с пятичасовым трактатом о нынче модной эпохе, взяв за основу собственный роман «Дождись лета и посмотри, что будет». Роман, по заявлению постановщика, любовный, хоть любовь здесь и неуловима, как редкое сновидение, и произрастает она на почве отравленной и плодородной только в далекой перспективе.

При всей самобытности кинопутешествия Михайлова и его авторской оптики пугающие атрибуты тех лет не устраняются из повествования, оставляя место лишь гипертрофированно оптимистичным интонациям и томной философии. На солнечной арене – все те же бандиты, рэкетиры и беспризорники, балующиеся запрещенными веществами в перерывах от бокса и стрелок. Не живут, а выживают они посреди обветшалых заброшенных заводов, опустевших квартир и пропахших спиртом кабаков, что держат местные авторитеты. И серьезные проблемы, стучащиеся к ним в дверь, уже знакомы зрителю, не нюхавшему пороху 1990-х, по недавнему «Аутсорсу» или «Быку» с Юрой Борисовым.

Недаром ослепленная отчаянием героиня Екамасовой справедливо отмечает, что вместе со сгоревшими складами тогда сгорало и будущее их хозяев. А молодые и прекрасные, что на тусовках играли не в мафию, а в «похороны», уходили от безнадежной реальности в мир иной. Впрочем, герой Михайлова – и, сдается, его альтер-эго – занимается несколько иным видом эскапизма. Руслан теряется в смутных воспоминаниях из детства, где его с распростертыми объятиями ждет распрекрасная невеста без имени и явок. В несбыточных грезах о жизни с ней, о ней и для нее – с виду безвредный мир делириума, с царством смерти не граничащий.

Приглашая чуткую публику отправиться вместе с ним в иллюзорный вояж, Руслан со всем запалом сбегает и в сказки. Именно там чудесным образом находятся все люди из его прошлого, настоящего и будущего – семья, Невеста, дельцы вроде Алладина (Сергей Двойников), что затягивают парнишку в мир криминала, где черным-черно и небезопасно, и его горе-друзья. Первым в сказочном мире обнаруживается Ласло – тихий чудак в блистательном исполнении Марка Эйдельштейна (вероятно, лучшая его роль). Он присоединяется к книжному расследованию Руслана и на пару с приятелем реставрирует полотно, где шероховатые линии реальности переплетаются с призрачными образами из мифов.

Именно этот робкий и одновременно пленительный танец были и небыли отличает мини-сериал Михайлова от прочих опусов о десятилетии, которое теперь с таким изяществом поддается анализу и декомпозиции. Но вместе с этим обрастает предсказуемо токсичными коннотациями в поп-культуре. Постановщик разделяет пространство вымысла, имитирующего жизнь, и, собственно, саму жизнь, идущую у персонажей не по маслу, в том числе визуально. Воздушные замки в головах Руслана и Ласло благодаря точечному использованию искусственного света облачаются в солнечно-желтые краски, в то время как блатной и зависимый мир вокруг них исполнены в холодном синем, гнетущем сером и в конце концов черном тонах.

Симпатии автора подчеркнуто остаются на стороне героя, что мечется между диаметрально противоположными (ир)реальностями, пытаясь осознать себя в стремительно меняющемся общественном порядке и в нежности своего возраста. И даже когда Руслан пускается во все тяжкие, осознанно (или не слишком) попадая в психиатрическую клинику, Михайлов не демонизирует паренька, что есть лицо эпохи. Ведь даже обитатели психушки в свободное от бесед о синхроничности по Карлу Юнгу и алхимической природе любви время занимаются созиданием – смотрители и душевнобольные ставят в ее стенах спектакли.

Надо признать, однако, что легко потеряться в калейдоскопе броских, но весьма грубоватых портретов, сказочных и религиозных символов, а также психологических и культурных аллюзий разного калибра (не обошлось и без упоминаний традиций Индии, так обожаемой Михайловым). И будет совсем не легко по возращении в сознание найти обрывок сюжетной нити, по всей видимости, сознательно оставленной режиссером где-то на полпути в угоду раскручивания борьбы сознательного и бессознательного в голове Руслана. Но сюжет здесь и правда вторичен, ведь «Путешествие» в первую очередь про уникальный опыт и настроение. Совсем не упадническое, хоть и не без разочарования и пасмурной тоски, но с отчетливыми проблесками надежды и упоением хитросплетениями судьбы.

Мало того что кровавые разборки и смерти, насильственные или же форсированные самими героями, по большей части остаются за кадром или пеленой самоцензуры. К слову, некоторые продолжительные реплики, в том числе пылкий монолог Льва Зулькарнаева, запиканы полностью – только и остается гадать, какие мерзости и темные материи в них обсуждались. Так еще и весь сериал дышит юмором, пусть местами и черным, как обшарпанные коридоры заброшек, но все еще ободряющим и остроумным. Нашлось место и метаиронии – герои, например, припоминают некий фильм под названием «Тарковский», где природа якобы так же печально захудала, как и у них за городом.

Жанровое своеобразие сериала несет на своих выносливых плечах не в пример одаренный актерский ансамбль. Уже не раз проявившие себя молодые звезды вроде Эйдельштейна, Зулькарнаева, Чугунова и Мацель (последние двое – уже, считай, главные трудовые лошадки Михайлова) слаженно работают с кипой мастодонтов, включая фактурных Екамасову и Полухина, а также грозных Федора Лаврова и Виталия Коваленко, сыгравших питерских тузов. Режиссер, словно умелый дирижер, грамотно дает раскрыться таланту каждого из них, что сглаживает несколько убийственный эффект персонажного разнообразия, торжествующего на безумном поле его ретро-экспериментов.

При этом, если по количеству узнаваемых лиц сериал явно превосходит всю фильмографию Михайлова, то в техническом и нарративном аспекте едва ли. Подобные световые и монтажные решения – включая обилие теплых оттенков желтого и джамп-каты – равно как и исследование проблематик лудомании и прочего криминала, духовных и семейных конфликтов, стройно умещались и в предыдущие работы постановщика. Но так может показаться только в том случае, если относиться к «Путешествию» как к поездке выходного дня, а не масштабной киноодиссее о потерянном времени и коллективных травмах целых поколений.

Компилируя уже фирменные визуальные примочки и мотивы разной степени тревожности в одном мини- по форме и макси- по содержанию сериале, автор представляет публике opus magnum своей карьеры и тем самым доказывает теорему собственного успеха. Золотым ключиком к которому является не что иное, как волшебная способность Михайлова оторваться от земли и привычных землянам форм и сконструировать свое фантастически непосредственное видение все тех же земных проблем и путей их решения. Даже смутные 1990-е он препарирует сквозь призму мечты и сказочных аллегорий с прелестными нимфами, что совершают омовения в затянутых дымкой озерах, и еще не оперившимися принцами, летящими за ними сквозь время под флагом любви.

Солнцем, вынесенным в мелодичное название сериала, видится то самое всеобъемлющее чувство, о котором сотни народов мира с древности слагали легенды, а психологи и философы вроде того же Юнга или Эриха Фромма позже составляли нетленные монографии. Выходит, автор справедливо назвал свой роман любовным – этим же настроением пронизана и его адаптация. За дешифровкой ее смыслов можно провести немало часов, благо влюбленные часов не наблюдают. А влюбленные в кино готовы с толком и расстановкой внимать даже настолько неординарному опыту. И, поверьте, обратно вы вернетесь пусть и не другим человеком, переосмыслившим бытие или узнавшим все о 1990-х, но уж точно преисполненным светом, тенью и магией между ними.