«Дом динамита»: Netflix предсказывает конец света

Восьмилетняя пауза в карьере Кэтрин Бигелоу выглядит не просто профессиональной передышкой, а моментом ожидания, и ее возвращение автоматически привлекает внимание. Каст триллера «Дом динамита» возглавляют Идрис Эльба, Ребекка Фергюсон и Джаред Харриса, а сюжет сводится к одному пугающему сценарию: над США обнаружен ядерный боеголовочный снаряд неизвестного происхождения. Фильм впервые показали на Венецианском фестивале этой осенью, затем он вышел в ограниченный прокат и 24 октября появился на Netflix. 

Итак, системы раннего предупреждения фиксируют запуск ядерной ракеты, летящей в сторону США. Сигнал подтвержден, но неизвестно, кто ее запустил. С этого момента сюжет концентрируется не на ракете, а на реакции тех, кто должен принимать решения. Белый дом, военные аналитики, разведка и советники по безопасности собираются в Ситуационной комнате, где пытаются понять, является ли угроза реальной и допускает ли ситуация ответный удар. Одновременно на базе в Аляске военные готовятся к возможному перехвату, получают противоречивые сигналы из центра и остаются в состоянии ожидания, когда техника готова к запуску, а команда так и не поступает. 

Позднее в историю включается президент, однако и здесь решение откладывается до последнего – не хватает подтверждений, слишком велик риск начать войну по ошибке. Фильм трижды показывает одно и то же время – от обнаружения ракеты до точки, когда нужно действовать, – но каждый раз с нового ракурса: из бункера, с военной базы и из президентского круга. Вопрос во всех случаях один – считать ли происходящее началом войны или очередным сбоем. 

Главная формальная находка – трехактная структура с отмоткой времени. Каждый акт заканчивается точкой, после которой камера возвращается на ту же минуту, но выбирает другого героя. От офицера в Ситуационной комнате, закрытого в бункере, до солдата на базе Аляски, который между выстрелами спорит с девушкой по телефону. Здесь же находятся бюрократы, вынужденные думать о семье, и даже президент, появляющийся лишь ближе к концу вечеринки. 

Прием цепляет тем, что в кадре постоянно появляются новые лица. Из кабинета главы государства зритель переносится на авиабазу Форт-Грили, где служит майор Даниэль Гонсалес. Затем камера переключается на капитана Оливию Уокер (Ребекка Фергюсон), руководящую Белым домом, или на министра обороны Рида Бейкера (Джаред Харрис), переживающего за дочь в Чикаго. Когда кино возвращается к началу, зритель уже знает, чем закончится сцена, поэтому внимание сфокусировано только на эмоциях персонажей.

Режиссерская карьера Кэтрин Бигелоу давно выходит за пределы стандартов жанра. В «На гребне волны» камера бежала вместе с серферами и грабителями, создавая ощущение жизни на грани, где здравый смысл уже не ориентир. В «Повелителе бури» солдаты рассматривали каждый проводок под давлением времени, а нам приходилось задерживать дыхание. «Цель номер один» разоблачала темные стороны спецопераций, но строилась на человеческих мотивациях. В позднем «Детройте» реконструкция исторического беспредела держала внимание по‑новому: мы попадали в дом, из которого не выбраться. Все эти истории объединяет способность выжимать напряжение из конкретного момента и в какой-то степени переворачивать жанр.

«Дом динамита» смотрится как попытка объединить прежние наработки на макроуровне. Вместо одной группы саперов или пары героев на пляже здесь целая бюрократическая машина и множество инстанций. И это стратегическое расширение мешает драматургии. Напряжение, которое в «Повелителе бури» возникало от одного щелчка плоскогубцев, здесь растворяется в отчетах и совещаниях. Возможно, в этом и состоит эксперимент Бигелоу, но старым поклонникам может не хватить прежней остроты. «Дом динамита» заявлен как предупреждение. Режиссер вспоминает, что в детстве их учили прятаться под парты, ожидая ядерного удара, и считает, что мир забыл о жизни на пороховой бочке. Поэтому фильм использует крупным планом кнопку запуска, тревожные репортажи и кадры из счастливой семейной жизни. 

Отдельным персонажем фильма становится информационное пространство. Телевизоры, планшеты, радиоприемники бормочут новости. Ведущая телеканала в красном костюме повторяет штампованные фразы, будто застряла в эфире. Звонки телефонов, сообщения в групповых чатах, приложения для экстренных уведомлений создают ощущение непрерывного шума. В ходе отмоток некоторые сцены показывают, как одни и те же события подаются в медиа под разными углами: сначала как непроверенный слух, потом как официальная версия, а следом как панический крик блогеров.

Этот шум порой становится сильнее драматической линии. В ситуационной комнате никто не выключает телевизор, хотя он только мешает. Командиры наблюдают за развитием собственных решений в прямом эфире. Как будто авторам интересно исследовать, как быстро власть превращается в зрителя собственной истории. Фильм вскользь показывает, что информационный поток может парализовать. Чиновники предпочитают следить за «трендами» вместо того, чтобы принимать решения, и растерянно цитируют репортеров. Это встраивает картину в современный контекст, но мешает сосредоточиться на человеческом конфликте: когда все переполнено новостями, эмоциям негде появиться.

В названии «Дом динамита» звучит образ укрытия, наполненного взрывчаткой. Кино рассказывает об обществе, которое живет внутри этого дома, и забывает, что стены набиты порохом. Ракета здесь выглядит как реальная опасность и знак того, что накопленные противоречия рано или поздно дадут о себе знать. В разных линиях люди реагируют на угрозу по‑своему: одни нервно смеются, другие старательно соблюдают протокол, третьи ищут виноватых. Но у всех одно общее: никто не хочет признаться, что взрывчатка лежит в соседней комнате.

За холодными стенами бункеров в фильме просматриваются личные истории. Секретарь обороны переживает за дочь, попавшую в район возможного удара. Солдат на базе поссорился со своей избранницей по телефону, и это становится его самой живой сценой. Невестка офицера шепчет что‑то на кухне, пока муж слушает доклад о передвижении войск. Герои слишком заняты протоколами, чтобы встретиться с близкими лицом к лицу, и зритель остается без катарсиса.

В мире, где лидеры государств регулярно обмениваются резкими заявлениями, сценаристы явно старались никого не провоцировать и избрали вымышленный источник угрозы. Это делает фильм более общим, но вымывает конкретику. Отсутствие идентификации врага превращает угрозу в абстракцию. С одной стороны, такой ход позволяет увидеть, что любая ядерная ракета – это катастрофа, независимо от происхождения, а с другой – лишает материал остроты. 

Картина вышла в эпоху, когда глобальные угрозы стали неотъемлемой частью информационного поля. Зрители регулярно сталкиваются с множеством новостей о конфликтах и катастрофах. На первый взгляд кажется, что сейчас идеальное время напомнить о холодной войне и ядерных доктринах. И для этого фильм использует известные символы – красные кнопки, срочные совещания, терминологию из военных учебников. Но публика, которая ежедневно сталкивается с реальными угрозами, может принять науку о DEFCON как занятную ретроспективу, а не как будильник.